– Понятно, – примирительно согласился Турецкий. – Ты зачем увел меня от темы, которую сам поднял? Я же тебя знаю. Что не так? Что он натворил, твой доктор? Зачем ты мне мозги пудришь?
Грязнов немного помолчал.
– Итак? – подмигнул Турецкий.
– Честно говоря, – вздохнул Грязнов, – ничего особенного он не натворил.
– Точно?
– Конечно.
– А конкретней можно?
– Конечно, можно! Тебе все можно. Он застрелил двоих человек. Один из них – сын главы городской администрации.
– Ты серьезно?!
– Да.
– Ничего себе!
– Все было в пределах допустимой самообороны, – заверил Грязнов.
– Конечно, – ухмыльнулся Турецкий. – Наши люди по-другому не действуют.
– Саня, не надо ерничать. Это очень серьезно. Тебя Гордеев послушает. Ты для него непререкаемый авторитет. Придумай что-нибудь.
– А что я смогу придумать?
– Самый главный аргумент такой: этот доктор – он как раз из Химок, понимаешь? Из этих самых Химок, будь они трижды неладны! Он там жил, он там работал, он там был уважаемым человеком. А Юрий Петрович у нас, ты сам говоришь, как раз провинциальный авторитет нарабатывает. В Химках. Так и дави на эту точку.
Турецкий почесал затылок. Так уж повелось, что проблемы друг друга они воспринимали как свои собственные, и за этой дежурной пикировкой ничего не стояло, кроме рефлекторного желания поддержать форму. Они были друзьями, и добавить к этому было нечего.
– Ну ладно, допустим, с Юркой я поговорю. Допустим, он даже согласится. Но при чем тут эта макулатура? – Турецкий кивнул на том, по-прежнему лежавший на столе.
– При том, что страна должна знать своих героев. И не должна знать своих стукачей.
– Ты что несешь?
– Стукач стукачу рознь, – по-прежнему настаивал Грязнов. – Саня, я сейчас выдам тебе конфиденциальную информацию, имей в виду.
– Уже, – улыбнулся Турецкий. В сущности, они всю жизнь тем и занимались, что обменивались конфиденциальной информацией. Ведомствам, в которых они служили, это шло только на пользу.
– Ладно. Так вот. Упомянутый доктор, в судьбе которого я принимаю участие, был...
– Подожди... – Турецкий поднял брови. – Твоим осведомителем?! Этот доктор был стукачом?!
– Ну да. В некотором смысле.
– Ты рехнулся, Слава? Ты меня за стукача просишь заступиться? Я вообще с тобой сейчас разговариваю или у меня натурально глюки, как говорит моя дочь?
– Так. Девушка! – Грязнов подозвал официантку. – Принесите нам еще пивка, и вот этому господину, – он кивнул на Турецкого, – попрохладней, пожалуйста.
С минуту оба молчали. Потом им принесли пиво, и каждый занялся делом.
– Саня, – сказал наконец Грязнов, – Великанов был не просто стукач. Во-первых, он был стукач добровольный, то есть идейный...
– Еще лучше, – буркнул Турецкий.
– А во-вторых, он мне жизнь спас.
– Не понял?
– Все ты понял.
– Как он мог тебе жизнь спасти? Помню, я однажды твою задницу спас...
– Задница и жизнь – не одно и то же. Великанов сообщил о том, что меня собираются грохнуть.
– Когда это было?! – округлил глаза Турецкий.
– Примерно полгода назад.
– И ты мне ничего, ни полслова?
– Не было нужды.
– Как это – не было?! Славка, ты в своем уме? Кому же тебе еще доверять, если не мне? Племяннику тоже ничего не говорил?
Грязнов отрицательно покачал головой.
Изумление Турецкого было вполне обоснованным: допустим, ему Грязнов мог и не рассказывать каких-то нюансов – все же специфика работы у каждого своя: Грязнов был сыщиком, а Турецкий – следователем, то есть формально кабинетным работником. Но вот Денис Грязнов – племянник Вячеслава Ивановича – он-то тоже был сыщиком, хоть и частным, и, более того, он был сыщиком от Бога. Денис возглавлял охранное предприятие «Глория», ему было тридцать пять лет, и он побывал в таких заковыристых переделках, которых простые смертные не видели и в кино. Неоднократно и Грязнов-старший, и Турецкий прибегали к его услугам в нестандартных ситуациях, когда не могли сами действовать официально в силу своего статуса.
