Кредиторы гильотины - страница 29

Уборная вся была обита тканью с очень красивым рисунком. В ней стояли два низких кресла, кушетка и широкий диван, обтянутые той же тканью. Зеркало занимало всю стену, а напротив стоял туалетный столик со множеством флаконов.

– Здесь, согласно тому, что говорит следствие, хозяйка часто принимала аббата Пуляра, – сказал Панафье. – Войдем в спальню!

Братья невольно придвинулись друг к другу, в то время как Панафье равнодушно открывал дверь в спальню.

Спальня была самой лучшей комнатой в доме. Постель, обитая голубым атласом, занимала всю глубину комнаты. Это была громадная постель, ширина которой равнялась длине. Чтобы лечь на нее, нужно было подняться на две ступеньки, покрытые шкурой белого медведя.

Напротив кровати были расположены два окна, выходившие на улицу Фридлан, и между этими окнами стоял маленький столик, покрытый голубой атласной салфеткой, на которой были вышиты две громадные буквы – А. и М. На этом столике находился целый арсенал туалетных принадлежностей из слоновой кости. Щетки, щеточки, гребни – все это было помечено буквами А. и М.

Вся комната была обита голубым атласом. Над столом висело громадное венецианское зеркало, а между двумя дверями – в переднюю и уборную, которые обе были скрыты под обивкой, – стоял шкаф из черного дерева. Ковер имел отвратительный вид. Он весь был покрыт пятнами крови.

В каждом углу комнаты стояло по маленькому креслу, обтянутому голубым атласом. Перед дым окном стояли этрусские вазы на античных бронзовых подставках. Они служили жардиньерками, и цветы, росшие в них в день преступления, находились там еще и теперь, но увядшие и засохшие.

Мы рассказали, что представляла из себя эта комната, и должны сказать, почему Панафье несколько минут стоял в дверях, не решаясь войти.

Чтобы изгнать запах, который мог остаться от окровавленного белья, постель была окроплена духами. Вся комната также была окурена духами, и в ней стоял сильный застоявшийся запах, дурманивший голову.

Винсент вошел вслед за Панафье и, указывая на постель, сказал:

– Видите, мы сохранили все в полном порядке.

– Да, вам пришла в голову счастливая мысль, которая в настоящее время очень нам поможет.

И держа подсвечник в руке, Панафье подошел к постели.

– Это очень странно, – говорил он вполголоса, глядя на каплю черной запекшейся крови на подушке. – То же самое!

– Что вы говорите? – спросил Винсент.

– Ничего – это просто замечание.

Он осмотрел простынь, одеяло и снова сказал:

– Ничего. Ничего…

– Что вы хотите сказать? – снова спросили оба брата.

– И вы говорите, что эта женщина получила пятьдесят ударов ножом?

– Да, доктор констатировал это.

– В таком случае, белье переменили?

– Нет.

– Но это необъяснимо.

– Если хотите, я покажу вам рапорт доктора.

– Он у вас есть?

– Да, вы хотите его прочесть?

– Конечно. Это должно быть очень интересно.

– В рапорте говорится, – сказал Винсент, – что первый удар был смертелен, что произошло внутреннее кровоизлияние и вследствие этого, из остальных ран кровь не могла идти.

Панафье пожал плечами.

– А что вы думаете об этом? – спросил Шарль, заметивший это движение.

– Я, господа, еще ничего не могу вам сказать. Дайте мне подумать. Я выскажу вам свою мысль позднее. Вы сказали мне, что укажете положение тела.

– Да.

– Где оно лежало?

– Тут, на этой шкуре.

– А-а! Она упала с постели?

– Иди, лучше сказать, ее стащили с постели.

– Как это?

– Тело мадам Мазель лежало на ступени. Вот здесь. Голова была наклонена на правую руку, на которой ее длинные волосы лежали, как на подушке. Она была совершенно голая. Левая рука закостенела, сжимая атласное одеяло. Вы видите, кусочек его вынуждены были даже обрезать.