Поймав взгляд Зигфрида, Балабол театрально поднял руки и кивнул на револьвер в его руке:
– …Но, конечно, это лучше, чем лежать у порога с простреленной башкой.
Они сидели друг напротив друга – двое противников, имевших немало поводов прикончить друг друга при первой возможности. Но жизнь удивительная штука: иногда она навсегда разводит лучших друзей, а иной раз заставляет сесть за один стол смертельных врагов. Сейчас стола не было, как не было повода для застолья – Зигфрид продолжал сидеть на своей бочке, убрав, впрочем, меч в ножны, а револьвер – в набедренную кобуру. Перед ним был враг, ловко притворявшийся добродушным простачком, но демонстрировать лишний раз оружие – проявлять слабость перед противником. Балабол же с комфортом устроился на ящике с динамитом. По его виду можно было решить, что он чувствует здесь себя хозяином. Пожалуй, он имел для этого все основания – за его спиной были десятки до зубов вооруженных головорезов.
– Так зачем ты меня звал? – первым заговорил Балабол.
Он достал из-за пазухи мятую фляжку, отхлебнул, крякнул от удовольствия. Протянул собеседнику. Зигфрид покачал головой, сказал:
– Я тебя позвал, чтобы предложить сделку.
Балабол спрятал фляжку, усмехнулся:
– Видишь ли, какое дело, приятель. Ты не в том положении, чтобы заключать сделки.
– С чего ты это взял?
– Что бы ты ни предложил – рано или поздно мы возьмем это сами.
– То есть, вам любой ценой нужна моя смерть?
– Лично мне нет дела до твоей жизни или смерти, – Балабол снова отхлебнул и пожал плечами. – Я тебе даже симпатизирую чисто по-дружески. Я бы даже отпустил тебя на все четыре стороны, если б это ничего мне не стоило.
– Ну так за чем же дело стало?
Балабол развел руками:
– А то ты не понимаешь? Если я тебя отпущу, меня свои же грохнут. Слишком много народа ты положил – и Банды Семи Ворот, и вольные – все твоей крови жаждут.
– Ну и ладно, – спокойно сказал Зигфрид. – На такие подарки я и не рассчитывал. Скажи лучше, чего вы маяк в осаде держите, столько народу почем зря положили? Неужто только из-за моей скромной персоны?
Балабол помолчал, достал из кармана обрывок пожелтевшей бумаги, наверное, вырванной из какой-нибудь уцелевшей древней книги. Сложил, насыпал в складку пару щепоток какого-то сушеного зелья. Скрутил в самокрутку. Поколдовал с самодельной зажигалкой, извлекая огонь, закурил. Сказал невнятно, глядя куда-то в сторону:
– Ладно, скажу как есть, по старой памяти. Нам нужна дверь.
– Какая дверь?
– Не делай вид, что не понимаешь. Дверь в пространстве, через которую твои дружки улизнули.
– Ах, вот в чем дело, – Зигфрид понимающе кивнул. – Значит, предмет сделки у нас, все же, имеется.
– Опять ты за свое? – гость скривился, выпустил густую струю дыма. – Какая там сделка? Рано или поздно ты или сам с голодухи ноги протянешь, или тебя таки прикончат. И дверь сама по себе нам достанется. Не обижайся, я, как есть, говорю.
– То есть, ты считаешь, что меня не станет – и вам тут же такой приз сладкий достанется? – Зигфрид понимающе кивнул. Показал Балаболу кулак. – А харя не треснет?
– Может, и треснет, – Балабол оскалился неполными рядами желтых зубов. – Я и без того не красавец, а шрамы украшают, как говорится. Да только дверь того стоит. Многие хотят из Кенигсберга смыться – а ключик-то у нас. Соображаешь?
– Соображаю. Хотите толпу подонков через портал в Москву отправить?
