Несколько слов о том, какой вес имел в те дни Березовский. Без всяких сомнений его можно было назвать настоящим вершителем судеб. С ним заигрывали министры и многочисленные чиновники… Много раз говорил о проблеме Березовского на своих совещаниях премьер-министр Евгений Примаков. Министр внутренних дел Степашин, как мне показалось, откровенно боялся его. Не реализовывались материалы по Березовскому и в ФСБ России.
Разобраться в документах по «Аэрофлоту» я поручил некоему Сергееву. Он неоправданно долго проверял их и в конце концов принес докладную записку, из которой следовало, что в действиях Березовского состава преступления не усматривается и исходя из этого выносится постановление об отказе в возбуждении в отношении его уголовного дела. Позднее я выяснил, что данное незаконное решение пролоббировали управделами прокуратуры Назир Хапсироков и правая рука Бориса Березовского Бадри Патаркацишвили.
Я возмутился, затребовал все шесть томов материалов доследственной проверки и ночью сам их внимательно изучил. После этого я подготовил поручение, в которой категорически не согласился с первоначальными выводами Сергеева и отменил постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Я написал, что необходимо еще раз провести тщательную доследственную проверку и решить вопрос о возбуждении уголовного дела.
Материалы были переданы Виктору Курдаеву, прокурору Управления по надзору за следствием в органах прокуратуры. Перед самым новым 1998 годом мне на стол легло заключение, подписанное В. Курдаевым.
Помимо многочисленных финансовых нарушений по линии «Аэрофлота» и его «дочек» он обнаружил то, на что до него никто не обращал внимания. Как писал В. Курдаев, «по сообщению Государственной налоговой службы РФ, Глушков Н. декларацию
о доходах не подавал, а… Березовский Б. предоставил декларацию о доходах за 1996–1997 годы, в которой не отражены суммы дивидендов от швейцарской фирмы «Андава»».
Обнаружил Виктор Курдаев и то, что Березовский, «будучи заместителем Секретаря Совета безопасности, в нарушение Федерального закона «Об основах государственной службы в Российской Федерации» состоял в руководстве многих коммерческих организаций. Сведений о передаче им находящихся в его собственности пакетов акций в уставном капитале этих компаний в доверительное управление под гарантию государства не имеется»…
Налицо явный состав преступления, что давало нам возможность возбудить уголовное дело против (в чем мы были уверены) главного лица дела «Аэрофлота» – Бориса Березовского. 19 января 1999 года мы приняли решение не только возбудить уголовное дело о хищении средств государственной авиакомпании «Аэрофлот», но и арестовать его вдохновителя – Бориса Абрамовича Березовского.
Но… информация об этом как-то просочилась за стены Генеральной прокуратуры.
Узнав о возможном аресте, Березовский срочно задержал свой вылет из Киева в Москву; одновременно бешено закрутились запущенные «семьей» кремлевские жернова, и… через десять дней я был вызван в кабинет Бордюжи для ознакомления с похождениями «человека, похожего на Генерального прокурора».
Уже после моего отстранения от должности Генпрокурора адвокаты Березовского принялись бомбардировать суды исками, обвиняя российскую прокуратуру во всех смертных грехах, но всякий раз получали обоснованный юридический отпор.
Тогда Березовский всполошился не на шутку и стал предпринимать самые активные усилия, чтобы выкрутить руки Чайке и спустить дело на тормозах. Когда встал вопрос об очередном продлении сроков следствия, Березовский обратился к Чайке – пора, мол, это дело закрывать. Чайка же, прекрасно понимая все последствия, сделать это отказался. Тогда Чайку вызвал к себе «на ковер» Волошин и постарался надавить на него. Чайка, надо отдать ему должное, устоял и здесь. Реакции Кремля долго ждать не пришлось: вскоре Чайке было предложено покинуть Генпрокуратуру, его заменил Устинов.
