– Как он? – спросил Сергеев, вглядываясь в лицо больного. – Как себя чувствует наш дорогой и горячо любимый товарищ?
– Он без сознания, – тихо подсказал академик.
Сергеев сразу потерял интерес к больному и пытливо посмотрел на Чанова.
– Сколько?
– Две недели.
Академик пожевал губами и добавил:
– В худшем случае десять дней.
Сергеев поскреб подбородок и задумчиво произнес:
– Мало. Могу не успеть.
– Что? – переспросил его Чанов. – Извините, не расслышал.
– Вот что, академик. Я очень надеюсь, что наш дорогой товарищ поправится. Я верю в отечественную медицину, верю в чудеса, которые способны творить наши врачи…
Сергеев остановил словесный поток и взял академика за рукав:
– Товарищ Чанов… Виктор Алексеевич, скажите, может, для больного что-нибудь нужно? Импортные препараты, приборы? Вы только скажите, из-под земли достанем. Очень важно, чтобы наш дорогой и любимый товарищ прожил как можно дольше…
Он выпустил рукав и механически добавил:
– На благо нашей партии и советского народа.
– Я все понимаю, – академик постарался вложить в свои слова максимум преданности. – Мы с Галазовым, а также другие врачи делаем все возможное, но… Медицина здесь бессильна.
Сергеев сухо кивнул. Надел пальто, меховую шапку пирожком. Прощаясь с Чановым, он заглянул ему в глаза и жестко сказал:
– Чанов, минимум две недели! Головой отвечаешь.
– Сегодня сводку можно не делать, – с иронией сказал академик, когда они с Галазовым вошли в его кабинет. – Все важные персоны уже отметились.
На столе стоял поднос с кофейником и бисквитами, и Чанов разлил кофе по чашкам. Когда он помешивал ложечкой кофе, его пальцы заметно дрожали.
– Брось переживать, Алексеич, – успокаивающе произнес Галазов. – Лучше скажи, что ты думаешь об этих визитерах?
Они уже давно были знакомы друг с другом и могли говорить вполне откровенно.
– Ты прекрасно знаешь, что я о них думаю, – поморщился Чанов. – Относительно визита… Очевидно, фактор времени играет для каждого из них важную роль. Но какое кощунство… Господи, куда мы катимся?
Он задумчиво помешивал ложечкой остывший кофе. Отставил чашку в сторону и внимательно посмотрел на Галазова.
– Кстати, дорогой. Ты как лечащий врач… Как ты думаешь, а когда он отдаст концы? Только честно?
– Честно? – переспросил Галазов. – Если честно, то хрен его знает!
Оба врача многозначительно переглянулись и, не выдержав, громко расхохотались.
Разговор в кабинете Председателя КГБ подходил к концу. Глаза Лычева рассеянно скользили по дубовым панелям кабинета, портретам вождей, зеленому сукну длинного стола. Лычев молчал, пытаясь вспомнить что-то важное, какую-то деталь, упущенную им в разговоре. Он вздохнул и уже в который раз сказал:
– Значит так, Василич… Разрабатываем пока оба варианта. Сугубо секретно и очень тщательно. Проследи, чтобы все было чисто. Сам понимаешь, решается не только наша с тобой судьба.
– Я понимаю, – сухо заметил хозяин кабинета. – План отличается простотой и высокой эффективностью. Главное – суметь правильно воспользоваться результатами.
– Можешь не сомневаться, – в глазах Лычева вспыхнули злые огоньки. – Я сумею ими воспользоваться.
Чернов нахмурился, и Лычев торопливо поправился:
– Я хотел сказать, мы воспользуемся.
– Есть желание узнать подробности?
В голосе председателя КГБ отчетливо прозвучала ирония.
– Нет.
Лычев поерзал в кресле и повторил еще раз, на этот раз более спокойным тоном:
