– Как-как? Кольцом памяти?
– Почему нет? А музейная зона здесь призвана скрыть Крепость под землёй, либо, наоборот, служит для кого-то указателем или ориентиром.
– Каким ориентиром? И для кого?
– Мало ли тут туристов кроме нас. Может, те космические торговцы, ракетой которых мы попользовались, были вовсе не торговцами, а туристами. Макс, спросил бы у Леса, он ведь наверняка знает?
– Спрошу, – сказал Максим, удивлённый предположением ботаника и одновременно раздосадованный тем, что эта мысль не пришла ему в голову.
Несколько минут летели молча, вглядываясь в удивительно ровные ряды гигантских деревьев, наводящие на мысль об искусственных посадках, характерных для советского периода России и современных пейзажей Европы.
В самом деле, лес вокруг Крепости не был покрыт воронками, что резко отличало его от леса в районе сброса землян иномерианой. Костя начал было фантазировать на эту тему, но его никто не поддержал. Спутники были заняты поисками артефактов и не хотели отвлекаться.
Максим, посчитав, что они сделали почти полный круг, хотел уже поворачивать «на север», когда счастье улыбнулось Редошкину.
– Командир, левее на десять по курсу!
Он послушно напряг зрение в указанном направлении и увидел ещё один провал в лесном массиве, прорезанный в форме полумесяца.
Самолёт повернул и вскоре завис над петлёй реки, огибавшей заросли «мангров», почти скрывавших наклонёнными вершинами серое кольцо явно искусственного происхождения, в центре которого виднелась дыра диаметром не менее полусотни метров.
– Шахта! – воскликнул Костя.
– Ракетная, – добавил Редошкин с немалым удивлением.
Действительно, издали это сооружение напоминало ракетную шахту где-то в глубинке России, предназначенную для запуска ракет с ядерными боезарядами, но она была слишком велика для этого. Если только внутри не размещалось изделие диаметром в пятьдесят метров.
– Посмотрим? – предложил Редошкин.
Максим молча направил аппарат к шахте, сам ощутив прилив интереса.
Шахта давилась темнотой, и невозможно было увидеть с высоты в двести метров, что в ней прячется.
Самолёт начал опускаться, минуя острые вершины «мангров», нависших над кольцом.
По мере погружения мрак вокруг начал сгущаться. Были видны только стены, сложенные из выпуклых обручей какой-то жёлтой горной породы, пронизанной множеством тонких корешков.
Опустились на сто, на двести, на триста метров, пока не стало совсем темно, несмотря на эффект осветления пейзажа системой обзора.
– Пусто, – сказал Редошкин разочарованно.
– Надо опуститься ещё ниже, – азартно предложил Костя.
– Всё! – рассвирепел Максим. – Больше никаких экскурсий и отклонений от намеченного маршрута! Прошу не мешать работе, не то я пожалею, что взял вас с собой!
– Упс! – прикусил язык Костя.
Вероника промолчала, чувствуя себя виноватой.
Самолёт вылетел из шахты, быстро набрал свою обычную трёхкилометровую высоту, но Максим решил сделать стратосферный прыжок с максимальной скоростью для сокращения времени полёта и поднял аппарат ещё выше, километров на сто, отчего небо вверху стало густо-фиолетовым, а лес внизу превратился в тканый зелёный ковёр с жёлтыми и синими узорами.
– Молодец! – одобрительно проговорил Костя. – Я в здешнем космосе ещё не был.
– Можно подумать, что ты летал в наш родной космос, – заметил Редошкин.
– Не придирайся к словам. Макс, давай выше!
Самолёт спикировал вниз, исполнив параболу стратосферного прыжка, и вышел точно над местом падения «Ми-8», там, где его оставили Максим с Мерадзе после воздушного боя.
