Крещатик № 91 (2021) - страница 32

– Привет, Славик!

– Привет, – говорю.

– Багратиона хочешь, всего 100 рублей?

– Вадик, мне не нужен ни Багратион, ни Наполеон, ни император Александр, а сто рублей я тебе так дам.

– Я что попрошайка, у меня ИП!

В Южном городе у всех ИП. Дома оформлены на ИП, квартиры оформлены на ИП, бабуля, продающая семечки на набережной реки Сапгир гордо сжимает табличку ИП Трафельдюк И. А.

– Ну как хочешь.

– Ладно, давай, завтра верну.

Достаю 100 рублей и даю Вадику. Вадик отпускает Наполеона на землю, дает ему ногой легкий поджопник и бредет во дворы.

В книжном магазине Южного города я купил Льва Шестова всего за 200 рублей. Купил, сел на лавочке прямо на местном Арбате, пью пиво и читаю «Достоевского и Ницше». Молодежь не обращает внимания и проходит мимо. Женщины постарше заинтересованно смотрят, но тоже проходят мимо.

Ближе к обеду, когда я подкрепился порцией говяжье-свиных пельменей в столовой «Советская», увешанной плакатами из коммунистического детства («Алкоголь – зло», «Табак – яд») и снова занял лавочку, из палеонтологического музея, расположенного на противоположной стороне улицы, вышла миловидная женщина неопределённого возраста в розовом полупрозрачном платье и решительно направилась ко мне. За женщиной семенил кот с зеленым ошейником.

Жарило солнце. Был день милиции, 10 ноября, температура воздуха в Южном городе доходила до 22 градусов тепла.

Женщина подошла ко мне, взяла у меня из рук Шестова, поднесла название книги к подслеповатым глазам, прочла название, вернула мне книгу и произнесла (кот женщины стал тереться о мои ноги):

– Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд, – и ладошку мою берет и в глаза заглядывает (кот продолжает тереться о мои ноги).

– Женщина, – говорю, – мы, вообще-то, с вами на брудершафт не пили, что вы мне тыкаете?

А она дальше:

– Пьеро, вы изящный. Пьеро, вы прелестный, – и руку мою прижимает к своей груди.

– Женщина, – говорю, вам плохо, может скорую вызвать.

– Нет, – отвечает женщина в розовом платье, – мне хорошо, очень хорошо.

И продолжает (а кот все так и трется о мои ноги):

– Слава тебе, безысходная боль! Умер вчера сероглазый король!

– У вас, что, кто-то умер, соболезную, – говорю, – хотите, я вам мороженое куплю?

– Вот же ж бестолочь, – шепчет женщина:

– Я – маленькая поэтесса с огромным бантом!

Тут меня и опрокинуло. С детства стихов боюсь. Убрал я руку с ее груди, забрал Шестова, отодвинул кота и побрел домой.

Опять пошел в подвал. Ну тянет меня туда, люблю посидеть в тишине. Меня уже узнают:

– Портвейн? – спрашивает бармен Игорь.

– Нет, сегодня сухого красного.

– Какого?

– Самого лучшего.

– А вы потянете?

– Сколько?

– 400 рублей 200 грамм.

– Наливайте. А что за вино?

– Не скажу.

– Почему?

– Потом скажу, когда выпьете.

Сижу, потягиваю неизвестное вино, читаю Розанова, подходит бармен Игорь.

– Ну как вам?

– Ну я еще не допил, читаю, видите.

– То есть, вы с глотка не можете сказать как вам вино?

– Не могу, а как называется.

– Не скажу, раз вы не можете с глотка сказать, как вам вино, то значит, вам все равно, что пить.

Уходит обиженный. Профессиональная гордость.

Так как я городской житель, привыкший к благам цивилизации, а снимаю почти частный дом на земле, то у меня с хозяином происходят странные диалоги.

– Пропала горячая вода, – в ужасе пишу я в вотсап в 10 вечера.

– Проверь тягу, – меланхолично отвечает хозяин.

– Что такое тяга? – спрашиваю я.