Крещатик № 92 (2021) - страница 4

У Толи была машина от армии, надежная и прочная «сусита» с корпусом из фибергласса и двигателем на 1500 кубиков, но он хотел иметь свою машину, свой личный «форд», свою личную «кортину», была такая отличная современная машина. Он мог взять денег у отца, но не хотел этого делать, по понятным причинам: Толя был самостоятельный мужчина, обеспечивал себя сам всем, только не снимал себе квартиру, потому что еще не настало время для этого. А для синей «форд-кортины», длинной, красивой, хищного внешнего вида, время уже настало. Потому Нафталий взял две недели отпуска, угадав подходящий период, отложил одну зарплату, вторая должна была прийти через 10 дней, 11 рабочих дней у Хези, и вот на тебе автомобиль. Еще у него была сберегательная программа в Национальном банке, которая уже бежала в его пользу почти два года, Толя собирался ее взломать. «Заплатите штраф за это, Нафтали», – сказала ему чиновница, округлив накрашенные, как у ночной птицы, глаза. Она имела в виду прекращение программы и извлечение денег со счета. «Конечно, заплачу, не расстраивайтесь, Мири», – ответил Толя. Кажется, он ей нравился, но и времени не было, и она не очень прельщала его, хотя довольно часто он страдал от недостатка женского тела возле себя, и страдал серьезно.

А так, эта Мири была хоть куда, в брючках, расходившихся от значительных ягодиц клешем, в кофточке, не до конца застегнутой на мраморного цвета почти античном животе, в больших очках на пол-лица, очень красивших ее. Банк был расположен в двухстах метрах от его дома, отец и мать Толи тоже держали в нем счет, ну, куда? Чего? Комплексы у Толи были, как и у всех, но дело здесь было не в комплексах. Женщина должна была его поразить, как он считал с малых лет, и вот тогда. Иногда это случалось. Но беда была в том, что все Толя не поражался по-настоящему никак и никем. Брат, еще один большой мыслитель, говорил ему иногда серьезно, он, вообще, был очень серьезный человек, что «придет твой час, Нафтуль, тогда и отыграешься за все годы, тяжело ей придется». Было неясно, говорит он это насмешливо или иронично, но Толе было все равно. Он был очень одинок, ему это мешало, если честно. Но кто, вообще, говорит безукоризненно честно, даже сам с собой, даже ночью, скажите? Толя не признавался брату ни в чем, брат не знал о нем ничего, хотя и делал неоднократные попытки разузнать подробности. Подробности чего? Ты чего, Борька?

И все равно, несмотря на все усилия, на машину ему не хватало. На ту, о которой он мечтал: туго набитую двигателем, мощью, с широкими шинами, с короткой никелированной ручкой передачи скоростей. Все ручной сборки, деталь к детали, согласованность и гармония, мощь и скорость – вот наш девиз. Потому-то Нафаталий и пахал на погрузке-разгрузке не разгибаясь.

Из садика на другом краю тротуара несло угольным духом, там жарили мясо, просто плоские куски мяса без специй, как и должно быть. Толя поспешил пройти мимо, чтобы голова его не закружилась от ощущения зависти и восторга, и переизбытка сладкой слюны во рту. Это был его ежедневный вечерний променад, когда он бывал дома, а это было не так часто. Вот сейчас было. Птахи из ухоженных садиков улицы Газа уже заснули и не пели. Только изредка звучали какие-то гулкие выкрики ночных летающих хищных глазастых стремительных птиц. «Надо возвращаться домой», – решил он на месте, перешел улицу и пошел вверх по некрутому подъему по узкому тротуару.