Крещатик № 95 (2022) - страница 60

– А раньше?

– Что раньше?

– Ну, ты же не сразу из деревни в Стокгольм.

– Нет, не из деревни. Из Хельсинки. На поезде до Турку, оттуда на пароходе в Стокгольм. Ужасное путешествие.

– Почему?

– Все чужие, маленькие плачут, кричат, темно, холодно. Дед говорил: «Не бойся, будет интересно». Всю дорогу повторяла «эла пелкаа» – не бояться. Только эту фразу и помню до сих пор по-фински. Повесили на грудь табличку с именем – и в лодку, она качается, вокруг вода ледяная. А вдруг перевернется? Плакать нельзя, стыдно, губу закусила, так что кровь пошла, и молчу. Привезли на пароход, я забилась под скамейку, лоты вызывают по именам, а я не могу вылезти. Выползла, только когда живот подвело от голода. Мне дали поесть, меня вырвало: то ли много схватила, то ли морская болезнь, может, и то, и другое. Должны были плыть один день, а застряли почти на сутки из-за льда. После этого долго воды боялась.

Айна посмотрела в окно трамвая: на горе светились окна Южной больницы.

– Вот там я хочу работать, когда выучусь. Это самая современная больница Стокгольма…

– Хочешь быть врачом?

– Нет, – засмеялась Айна, – так высоко мне не прыгнуть. Медсестрой. Вот закончу школу и пойду учиться на медсестру. Буду, как сестра Чештин, помогать больным.

– А где будешь жить?

– Там замечательные условия, я уже узнавала: бесплатное жилье, питание и прачечная. Кроме того, студенты получают 30 крон в месяц. А через два года – 50 крон. Мне только школу закончить, и осенью я уже на курсы пойду.

– Сколько там учиться?

– Три с половиной года. Представляешь, я буду дипломированной медсестрой!

Она посмотрела на Давида, но он, похоже, не сильно обрадовался. Трамвай завернул, и они вышли. Впереди тянулась цепь огней на мосту, внизу темнел тюремный остров Лонгхольм. До начала шествия оставалось почти полчаса, а пока кортеж Люсии доберется сюда пройдет еще больше времени. Народ уже начал собираться на мосту и вдоль улицы, но ждать так долго в темноте и холоде Айна не хотела. Они пошли назад. Это был индустриальный рабочий район с пивными, ни одной кондитерской им не попалось. Они зашли погреться в цветочный магазин, украшенный надписью: «Свежие цветы, иностранные фрукты, шоколад и конфитюр». Айна подумала, что там может быть и горячий кофе. Но это был магазин, а не кафе.

– А давай купим тебе цветы, – сказал Давид. – Какие тебе нра вятся?

– Мне? – Айна растерялась. – Они замерзнут, жалко будет.

Пойдем лучше чаю выпьем.

Кафе нашлось за кинотеатром, на площади, там они сидели, пока не услышали крики: «Люсия, Люсия!» Когда они вышли, все движение на площади остановилось. Трамваи, автобусы, грузовики и легковые машины стояли вокруг центрального треугольника, некоторые приветствовали Люсию гудками. Толпа зрителей вывалилась на проезжую часть. Несколько констеблей с трудом восстанавливали порядок.

Люсия сидела на троне, установленном на большой грузовой машине, в белой меховой шубе, от талии вниз затянута белой материей, как будто шуба продолжалась бесконечно. Вокруг трона стояли огромные искусственные свечи с бумажными язычками пламени. Бумага трепетала на ветру, и казалось, что свечи горят на самом деле.

Корону со свечами она сняла и держала в руке, а другой рукой махала зрителям. За Люсией ехали «подружки» в длинных белых балахонах, надетых поверх пальто, со свечками в руках и «звездные мальчики» в таких же балахонах и высоких бумажных колпаках. В руках мальчики держали большие звезды на палках. Замыкали шествие гномы с лампадами, они выглядели маленькими по сравнению с другими участниками; оказалось, что это просто дети. Все они были хористы, за ними следовал оркестр Трамвайного управления. Они пели знакомые всем традиционные шведские песни во славу святой Люсии и Рождества. Народ на улице подхватывал и подпевал.