Чтобы не выдать себя, Анфиса снова подалась назад и, вжавшись спиной в прохладную стену арки, замерла. Охрана Стаховского осмотрела окрестности беседки довольно быстро. Когда Анфиса снова выглянула полминуты спустя, «телки» уже неподвижно торчали по сторонам беседки за елями.
– Молодцы, мальчики! – негромко проговорила Анфиса.
Потом быстро подключила к направленному микрофону наушник и сунула его в ухо. Теперь можно было заняться делом. Просунув руку сквозь прутья ограды, она направила микрофон на беседку и поводила им из стороны в сторону. В наушнике сперва промелькнули смутные шорохи, а потом вдруг раздался вполне явственный, хоть и негромкий скрип.
– Кажется, есть! – прошептала Анфиса.
Несколько секунд спустя ее догадка подтвердилась. В наушнике опять послышался скрип, после чего раздались негромкие шаги, и за окном беседки проплыл силуэт. Рассмотреть его Анфиса не рассмотрела, но и так было понятно, что это Стаховский в ожидании отца Вениамина прохаживается туда-сюда.
Чтобы не спугнуть удачу, журналистка спряталась, оставив на виду только просунутую сквозь прутья руку с микрофоном. Стаховский прошелся взад-вперед, потом снова присел. Впрочем, где-то через минуту он опять поднялся и снова прошелся. И тут наконец в наушнике послышались быстро приближающиеся шаги.
– Подожди меня снаружи, Евстафий! – услышала Анфиса спустя пару секунд голос отца Вениамина – удивительно молодой и какой-то просветленный. Причем это ощущалось, даже несмотря на неминуемые искажения при снятии и усилении звука. – Здравствуйте, Михаил! Извините, что заставил вас ждать, но у меня была важная беседа…
– Ну что вы, отче! Это вам огромное спасибо, что согласились меня принять. Здравствуйте! Очень рад знакомству.
– Я тоже… Давайте присядем.
В наушниках снова послышался скрип, после чего отец Вениамин спросил:
– Итак, Михаил, о чем вы хотели со мной поговорить?
– Гм-м… – вздохнул Стаховский. – Не знаю, в курсе ли вы, что некоторое время назад в моей жизни произошло весьма прискорбное событие. Я имею в виду, что от меня накануне свадьбы ушла невеста…
– Я знаю об этом, Михаил. Не в подробностях, конечно. Но это и ни к чему, верно?
– Да, отче, вы правы, подробности тут ни к чему… В общем, этот случай на меня сильно повлиял. В том смысле, что заставил меня посмотреть на свою предыдущую жизнь, так сказать, со стороны. И я понял, что причинял другим слишком много боли. Так что в конце концов кто-то должен был причинить боль и мне…
Тут Стаховский невольно умолк.
Отец Вениамин немного помолчал и сказал:
– Закрывая дверь, Господь открывает окно. Не случись того, что случилось, вы бы никогда не поняли того, что поняли…
– Об этом я тоже думал, отче! – порывисто воскликнул Стаховский. – Это был знак свыше, чтобы я задумался о своей жизни, пока не поздно. Как говорится, правда освобождает, хотя поначалу режет глаза.
– С этим не поспоришь, – согласился отец Вениамин. – Правда действительно освобождает, но спасти может только вера, Михаил. Господь открыл вам окно. В нем свет. И этот свет – вера. Тянитесь к свету, и Господь вас спасет. Так что все зависит только от вас.
– Я понимаю, отче. И именно поэтому я здесь. Я понимаю, что много грешил, и хочу свои грехи искупить. В общем, я решил построить церковь! И приехал просить на это вашего благословения.
– Церковь? – спросил отец Вениамин.
– Да, отче.
– И где вы ее собрались построить?
