По кивку ротного командовавший построением младший лейтенант Морозов рыкнул:
– Взвод, разойтись! Командиры отделений, к командиру роты! – И тихо, но дальнозвучно добавил: – Письма утром сдавать мне.
Письма перед рейдом в тыл писали всегда. Ну, если было кому писать.
Старшой раздавал двухсантиметровые химические обрезки-карандаши, которыми его по ветеранской дружбе беспрекословно снабжал зампотылу. Как и тетрадочными листками. Не подходили за письменным набором только Ярёма, у которого все родные и близкие находились в оккупации, Кырдык – по причине неграмотности жены и Копоть – круглый сирота, по воровским понятиям не заводивший «постоянную» маруху, дабы не прослыть среди урок семейным. А вот Живчик настрачивал даже три-четыре треугольника: матушке и кралям. Также дополнительную бумагу просил Пичуга, у которого никогда не получалось уложиться в полторы странички треугольника. Таёжный бродяга Сёма, как бы разорвавший всякие связи с ушедшими с атаманом Семёновым в Монголию «семейскими» казаками-родственниками, писал своей школьной учительнице. Лютый разом отчитывался деду, отцу, матери, семерым братьям и трём сёстрам. Дьяк – жене и дочери.
В эти минуты мучительно-сладкого литературного творчества все, по возможности, разбредались, рассеивались по восточному склону оврага, пользуясь последними минутами по-южному быстро жухнущего предзакатного света.
«Здравствуйте, мои родненькие сынки Илюшенька и Петрик, доча Анюся и жена Мусинька! Анюся, поздравляю тебя с днём рождения, который будет 29 мая, наша военная почта идёт медленно, сегодня 17 апреля, но я надеюсь, что к твоему дню письмо успеет. Может, и раньше. Анюся, желаю тебе быть здоровой, расти, слушать мамку с Илюшей и дружить с братиком Петей. И дожидаться своего папки. Он вернётся обязательно к вам, мои дорогие. Не думайте о плохом, уж как оно выйдет. Война – горе безмерное. Илюша, ты как старший помогай маме и сестрёнке, пока война в доме, ты – мужик за меня. Петрик, учись старательно. Я пока чувствую себя хорошо, но как вы – я давно не знаю, так уж от вас письма давно получал. Прошу вас не обижаться на меня за мои нечастые весточки. Я вам стал реже писать ввиду того, что мы уже третий месяц наступаем, почта отстаёт. Гоним фрица с нашей земли взашей. Муся, ты получила деньги за орден и подбитый танк, которые я тебе высылал в январе? Если не получила – напиши. Я доложу замполиту батальона. Вот пока всё. Привет всем нашим – родне, соседям. Я всех прошу, чтобы не обижались на меня ни за что прошедшее. Крепко, несчётно раз вас целую, сынов моих и дочку с мамочкой. До свидания. Ваш папа и муж Тарас.
С красноармейским приветом старшина Воловик Тарас Степанович».
«Дорогая моя учительница Нина Сергеевна! Разрешите мне вам передать свой пламенный, фронтовой и незабываемый привет и массу наилучших пожеланий в вашей жизни. Дорогая Нина Сергеевна, когда я получил ваше письмо, оно сильно на меня подействовало. Я сочувствую всем вашим трудностям, вашему горю, и мне тоже тяжело. Ведь я тоже на фронте, где жизнь считается по секундам. Я также сильно переживаю о смерти вашего сына, моего друга Вити. Я тоже не сплю ночами, ибо нельзя, это война и прочее. Клянусь вам отомстить за Витю и застрелить 10 фашистов на его счёт. Нина Сергеевна, нас постигло общее горе, оно не только у вас, ведь и весь наш советский народ терпит. Но мы не должны ныть, а, наоборот, переносить все эти трудности, стиснув зубы. Уже недолго, и покончим с гитлеровскими бандитами, разобьём и сметём с лица земли всю фашистскую нечисть. Не печальтесь, не падайте сильно духом. На этом разрешите письмо кончить. Пишите мне письма.
