Крест над Глетчером. Часть 1 - страница 16

Тогда-то со всей силой разразилась буря в долине. В лесу, к которому спешили Альфред и Мариетта, раздавался не то свист, не то стон. Деревья, словно испуганные, наклоняли свои верхушки, как бы укрывая их от урагана, и с треском вытягивали сучья, когда проносился по ним ветер. Полил проливной дождь. Альфред, но просьбе Мариетты, шел вперед. Молодая девушка не теряла присутствия духа среди бушующей природы, и когда ее спутник оборачивался и заглядывал ей в личико при ярком блеске молнии, она улыбалась и перекидывалась с ним ласковыми приветствиями, которые не доносились до него за шумом ветра и дождя. Они уже добежали до леса, но не решились укрыться где-нибудь под деревом, так как гроза все усиливалась, и молния почти без перерыва освещала долину, так что тропинка, по которой они шли, казалась озаренной лунным светом. Раскаты грома не прекращались, и гулкое эхо, переливавшееся в горах, походило на боевую пушечную пальбу. «Скорей в избушку» – крикнул Альфред, поспешив к деревянному срубу, в котором они отдыхали утром. Молодые люди дошли уже до горного ручья, через который они недавно еще так легко перешли, и каков же был испуг Мариетты теперь при виде вздувавшейся массы воды, залившей те камни, по которым они переправились.

Долго думать не приходилось. Неизбежно было преодолеть всю видимую невозможность перехода. Воткнув свою палку между камнями, сдвигавшимися с грохотом от напора пенившегося потока, Альфред смело ступил в воду и углубился по колено. Отчаянный крик Мариетты слился с раскатом грома. Решение Альфреда оказалось, однако, удачным: шаг за шагом проследовал он по широким камням через все русло и благополучно достиг противоположного берега.

С трепетом в сердце следила за ним Мариетта. Она пробовала последовать его примеру, но, не ощупывая дна, она беспомощно металась по берегу. Решиться надо было немедленно. Мариетта стыдливо приподняла платьице и ступила в воду, не расслышав, что Альфред крикнул, чтобы она дождалась его. Он шел уже обратно по камням. Еще шаг, и он стоял уж перед ней. Не говоря ни слова, Альфред обхватил гибкий стан Мариетты и, подняв ее как ребенка, понес через ручей. Уступая настойчивой просьбе своего проводника крепко держаться за него, молодая девушка обхватила его голову своими маленькими ручками. Он прислушивался к биению ее сердца и любовался ее бледным личиком каждый раз при блеске молнии. Мариетту приводил в трепет девичий стыд и страх за Альфреда. Они достигли, наконец, противоположного берега. Еще раз сверкнула молния и ударила в какое-то дерево позади их, ярко осветив в то же время избушку, к которой они направлялись. Альфред ликовал в душе; еще один смелый прыжок, и он с милой ношей очутился в безопасности перед самой избушкой. Открыв дверь одним сильным толчком, он скрылся за ней с Мариеттой. Сквозь щели деревянной крыши змейкой врывалась по временам молния, освещая сложенное в избушке Сено и мертвенно бледное личико Мариетты, которая лежала с закрытыми глазами на руках у Альфреда. Он целовал ее влажные щечки, и, бережно опуская ее на землю, страстно воскликнул: «Мойделе, Мойделе! Любви моей к тебе нет меры!» – По обычному свойству горной природы, гроза так же скоро успокоилась, как сильно разразилась. Давно уже стихли последние раскаты грома, и буря сменилась полным затишьем. Ели сонливо клонили свои верхушки. Небо было темно, но безоблачно и усеяно бесчисленными искрившимися звездами. Только шумное журчанье горного ручья нарушало ночную тишину. Час спустя, из избушки вышли Альфред и Мойделе. Ясная луна роняла на них свой мягкий свет. Альфред подошел к боковой стене избушки и глубоко вырезал изображение сердца в одной из досок. Мойделе стояла за ним, опершись скрещенными ручками на его плечо; она горько плакала. Альфред не проронил ни слова; он присоединил к знаменательной пометке начальные буквы их имен и цифры года, месяца и дня. Она молча следила за движением его руки и из-под длинных ресниц падали одна за другой слезы, словно жемчужины в фантастическом свете луны. Сердце молодой девушки было полно страдания и любви, но она сдерживала рыдания, боясь огорчить своего возлюбленного. Окончив полную значения для них надпись, Альфред обернулся к Мойделе. Он осушил поцелуями ее слезы и просил не роптать на того, чья любовь к ней так же глубоко врезалась в сердце, как пометка в стене. «Ты стала моей женой перед Богом и будешь ею перед людьми» – так начал Альфред. «В это ты должна верить непреклонно, и, что бы ни последовало, помни эту клятву и не сомневайся в ней».