Молодая девушка только что возвращалась с утренней прогулки с козочкой, когда Альфред подошел к ней с письмом. Он в немногих словах сообщил ей, что ему необходимо ехать, и был невольно потрясен впечатлением, которое произвело это внезапное извете на бедную Мойделе. Мертвенно бледная, она схватилась за тяжело дышавшую грудь и не в силах была выговорить ни одного слова. Альфред пояснил, что решение безотложного отъезда было главным образом вызвано его намерением посвятить опекуна в их сердечные отношения. Он не утаивал от молодой девушки сомнений в благополучном исходе переговоров, стараясь в то же время утешить ее обещанием скоро вернуться.
Могла ли бесконечно смиренная в своей любви Мойделе позволить себе отговаривать Альфреда. Она была душой благодарна ему за доброе желание сделать решительный шаг к облегченно угнетавшего ее горя. Бедная девушка ни на что не надеялась. С грустью внимала она словам своего возлюбленного, и не в силах была преодолеть себя, не смотря на мольбы Альфреда мужаться, не падать духом при первом испытании и этим пощадить его покой в тяжелые дни предстоящей разлуки. Альфред был, конечно, прав. Ведь несчастья еще никакого не случилось; он имел полное право требовать от нее непреклонного доверия к себе, как доказательства любви. Твердо убежденная в неизменности его чувства, она не должна была поддаваться временному испытанию.
Но в ответ на все эти доводы Мойделе отрицательно качала головкой. Она не нуждалась в них и сомнения ее сокрушали. При всем смирении и покорности, молодой девушке и в голову не приходила мысль о том, что Альфред может покинуть ее после той памятной ночи. В жилах Мойделе недаром текла горделивая южная кровь матери: она ни минуты не сомневалась в горячих уверениях и клятвах своего возлюбленного, и вся вверилась ему. С этой стороны молодая девушка отдала себе раз навсегда совершенно ясный отчет в своих ощущениях и всякие колебания относительно будущего были давно устранены. Но ей представился теперь весь ужас внезапной разлуки, к которой она совсем не приготовилась, и вот что приводило ее в содрогание, вот почему покрылось мертвенной бледностью ее личико. Но самое горе подняло нравственные силы молодой девушки: она подавила щемившую в сердце боль и сдержала вырывавшиеся рыдания. Из беспечного ребенка разом созрела любящая женщина, непоколебимо решившаяся поставить на карту счастье всей своей жизни. Да, Альфред был прав. В любви и доверии – лежала основа всего и перед их силой стихали все страдания.
Мойделе как-то торжественно спокойно взяла за руку своего возлюбленного и со словами: «идем же, Альфред, идем», повела его наверх в свою комнату. Тут она достала свой маленький портрет, который, два года тому назад, написал с нее масляными красками ее покойный родственник, живописец. Она вручила его Альфреду с ласковой и далее веселой улыбкой. Молодой девушке думалось, что этим она хоть сколько-нибудь облегчит ему разлуку.
Полу-ребенок, полу-девушка, Мойделе была восхитительна на этом изображении. Восторг и радость при виде портрета, казалось, одухотворили его для Альфреда, который словно поверил тому, что в предстоявшие тяжелые дни он заменит ему поэтическую полную жизни Мойделе. Альфред горячо обнял девушку и, сняв с руки золотой перстенек с рубином, память своей покойной матери, вручил ей колечко, как подарок от той, которая всю жизнь носила его. Чуткая Мойделе была глубоко тронута поступком Альфреда.
