Я не разделял такую позицию и решился высказать свои опасения:
– Ты замыкаешь все на себя. Если с тобой что-нибудь случится, командиры не будут даже знать, какие приказы были отданы. Я понимаю, что в твоей голове уже созрел план наших действий, но как можно в одиночку контролировать все?
– Этому я учился долгие годы, – признался Хуньяди, подливая в свой кубок густое вино. – Подобные знания даются нелегко. Вначале ты должен испить горечь предательства, затем пройти через боль утраты, и если после этого твой дух будет так же силен и крепок, ты сумеешь понять, что доверие подобно слепоте – оно ведет тебя по дороге чужих ошибок и редко приводит к намеченной цели.
Я не успел сказать и слова, как мой собеседник продолжил:
– Ты должен понять, как тяжело управлять столь разношерстной армией. Здесь собрались авантюристы со всей Европы, и каждый вступил в наши ряды, лелея определенную цель. Я должен объединить этих людей, заставить их стать единым целым и действовать под моим началом.
Янош взял свой кубок и отпил вина.
– Армия – это клинок. А клинок должен быть не только острым, но и крепким. Иначе он может сломаться в самый неподходящий момент. Чтобы клинок был крепким, нужна жесткая дисциплина, иначе я бы не одержал ни одной серьезной победы. Мои солдаты могут ненавидеть меня, но делать то, что им положено, они все равно должны! Oderint dum metuant18!
Хуньяди прошелся вдоль стола, потом остановился и пристально посмотрел на меня:
– Тебя не удивляет моя откровенность?
– Я полагаю, это тоже часть какого-то блестящего плана, – с легкой ухмылкой произнес я.
Хуньяди редко смеялся, но в этот раз не смог удержаться.
– Ты мне определенно нравишься, Константин, – произнес он, вытирая слезы. – Ты принес много пользы для армии. Пожалуй, ты заслуживаешь некоторого повышения.
Я замер в ожидании. Янош Хуньяди призадумался, по привычке разгладил усы, а затем произнес:
– Я хочу сделать тебя капитаном аргулетов19. Ты, насколько я знаю, хорошо держишься в седле, и боевого опыта тебе не занимать. На первое время под твое начало перейдут две сотни человек.
Мне сразу стало ясно, что это решение воевода продумал заранее. Хочет еще раз проверить меня. Ну что же, я готов.
– Это большая честь для меня!
– Брось! Чести в этом совсем немного. Но ответственность действительно большая. Поэтому не подведи меня, Константин, я полагаюсь на тебя.
Я склонил голову.
– Все, можешь идти, – сказал Янош и, усевшись за свой рабочий стол, принялся изучать лежавшие там донесения.
Однако я не сдвинулся с места. Хуньяди воплощал в себе все качества, которыми мне хотелось обладать: предусмотрительность, терпение, спокойствие и хладнокровие сделали его практически неуязвимым, но затеянная им кампания казалась мне весьма рискованной.
Набрав воздуха в легкие, я спросил прямо:
– Веришь ли ты сам в успех нашего похода?
Янош оторвался от своих бумаг и промолвил:
– С чем связаны твои сомнения? Долгие годы я воевал с турками и хорошо изучил их тактику. Думаю, у нас достаточно сил, чтобы противостоять им. Гораздо больше меня смущает приезд Чезарини. Этот фанатик имеет большое влияние на молодого короля и может загубить все дело своими советами.
Ненависть Хуньяди к представителям Римской церкви была мне хорошо известна, я не знал причины этой давней вражды, поэтому решил расспросить его о другом.
– Я слышал, король Владислав твой близкий друг.
