Крест во имя Христа. Часть 1 - страница 3

В конце лета до них дошла весть, что по всей Европе собирается паломнический поход в Святую Землю с целью ее освобождения от турок. Артур всю жизнь мечтал сражаться, стать воином, а может, даже рыцарем! Новость впилась ему в голову, словно назойливая муха. Он много раз размышлял, как пойдет с братьями – паломниками на войну и заслужит славу и почести в бою. Но он не мог. Не мог оставить мать одну, с отчимом. Не мог оставить Кармелиту. Не мог оставить дом.

Отчим и не зарекался по поводу сея мероприятия, что Артура совсем не удивило. Слово – честь, для человека такого рода, было чуждым и бессмысленным, хотя он и считал себя “знатным”. Как бы тяжело не было, приходилось мириться: вечные нападки недоотца, усталость, ругань, болезненные выволочки – все грузно ложилось на плечи юноши.

В конце сентября он все же встретился с Рональдом. Они поприветствовали друг друга как старые друзья. Обменялись новостями, обсудили будущий крестовый поход, отчего сердце юноши запылало еще сильнее, и Артур поделился тем, что лежит у него на душе. Он понимал, что Рональд ему не поможет, но все же ему было легче уже от того, что мудрый друг знал о его проблемах, и с заметным облегчением докладывал обо всем.

Месяцы сменяли друг друга. Зимой пришлось очень туго: дров было всласть, а вот за пищу приходилось чуть ли не костьми ложиться. Потому голодать приходилось часто. Как бы Артур не желал смерти отчиму, пришлось признать: если бы не он, лежали бы они с матерью уже в земле, да на небесах почивали. Выживали в основном охотой и скудными запасами с лета. Артур стал чаще наведываться к Кармелите и Рональду. Он их познакомил, и даже несколько заревновал их обоих, когда они разговорились, забыв о его присутствии.

Наступил февраль. Усталость и голод взяли свое: мать Артура серьезно заболела, и он не отходил от нее ни на шаг. Он не мог позволить себе без необходимости выйти на улицу, поэтому с Кармелитой и Рональдом видеться перестал. Каждый день он по нескольку раз молился, прося о помощи и излечении. Но ей становилось все хуже. Отчим поначалу пытался помогать, но вскоре повесил руки и доверил все пасынку, сказав: “Я сделал все, что смог, остальное в руках Божьих”. Артур не хотел спорить, боясь усугубить этим и так солоное положение дел, но в сердцах свернул ему шею.

Как-то раз, под ночь, отчим вернулся весь в крови, изодранный и расцарапанный, будто отбивался от стаи волков. Еле стоя на ногах, он добрел до кровати в гостиной и повалился на нее ничком. Артур не обратил на это внимание. Да и смысл? Отчим не воспримет вопросы в таком состоянии, да и в любом другом положении он вопросы не жаловал. Юноша слегка улыбнулся, когда увидел измученного недоотца.

На следующий день Артур проснулся раньше, чем ожидал. Он лежал около спящей матери. Юноша потрогал ее лоб – жар не стих, скорее вырос, а бледное лицо орошали бисеринки холодного пота. Губы ее иссохли, покрывшись чешуйками и трещинами. Решив ее напоить, он подошел к ведру с водой, которым отчим, что храпел в гостиной, с утреца уже с лихвой воспользовался – оно было опрокинуто. Он тихо выругался и, взяв ведро, вышел на улицу, направляясь к колодцу.

Вдали брезжил бледный рассвет, опоясывающий лесные массивы. Деревья, под покровом пушистого снега, мелодично окутывали горизонт. На удивление, округ был безлюден. Артур огляделся. Издали, на дороге, что проходила через всю деревню, он заметил промельк движения. Артур внимательно вгляделся в нее и различил силуэт мальчишки верхом на гнедом скакуне. Оказавшись неподалеку, молодой наездник сквозь цокот копыт выкрикнул: