Не могу вспомнить, когда все так осложнилось. Несколько лет назад, а может, и несколько месяцев, жизнь была простой и понятной. Однако боль в груди яснее всяких слов говорила мне, что прошли те времена.
– Хороший все-таки был день, правда? – Каллум улыбнулся.
Я не сразу сообразила, о чем он.
– Да, хороший.
Правда, но не только правда, и не то чтобы ничего кроме правды.
Каллум, скажи, что у тебя на уме. Скажи, что бы это ни было. Я все пойму. По крайней мере, постараюсь…
Но он промолчал. Молчание затянулось, момент был упущен.
– Скоро зима. – Я вздохнула.
Зимой мне всегда становилось сложнее улизнуть из дому, чтобы увидеться с Каллумом. Когда я постоянно бегала на пляж, мама с этим мирилась, поскольку с ее точки зрения я любила помечтать, а на пляже мне хорошо мечталось. В отличие от городского дома, загородная резиденция почти не охранялась, и я, в сущности, могла приходить и уходить, когда вздумается – в пределах разумного. А зимой с точки зрения мамы прогулки на пляж были уже не в пределах разумного. Честно говоря, я и сама не то чтобы обожала спускаться на пляж в темноте. От сумрака, длинных теней и набрякшего от тишины воздуха мне становилось… не по себе.
– Кто тебя отметелил?
– Что, прости?
– Кто тебя побил? – повторил Каллум.
– Меня все спрашивают. – Я вздохнула. – Может, не будем на эту тему?..
– Ты что, хочешь, чтобы им все сошло с рук?
– Нет, конечно. Но я толком ничего не могу с этим поделать. Естественно, я собиралась обо всем рассказать директору, и пусть он их исключит, а еще я собиралась насыпать кнопок им в туфли и подловить каждую поодиночке. Собиралась – но они того не стоят. Что было, то прошло, и теперь я хочу обо всем забыть.
– Расскажи, кто это сделал, а потом можешь забыть, – попросил Каллум.
Я нахмурилась:
– Что ты затеял? Не дури!
– Ничего. Просто хочу знать, кто так с тобой поступил.
– Лола, Джоанна и Дионна из класса миссис Уотсон, – проговорила я наконец. – Но это уже неважно. Договорились?
– Договорились.
– Каллум!
– Мне просто было интересно. Да и что я могу поделать? Они – Кресты, а я жалкий нуль. – Каллум потеребил завиток на лбу, а потом отвесил мне низкий шутовской поклон.
– Прекрати!
– Что прекратить?
– Каллум! Это же я, Сеффи! Я тебе не враг.
– А я и не говорил…
Я прижала ладони к щекам Каллума.
– Каллум, посмотри на меня. – И убрала руки, только когда почувствовала, как он весь расслабился.
– Извини, – сказал он наконец.
– И ты извини, – ответила я. – И ты.
Вернувшись домой, я застал там скандал, и в кои-то веки он не имел отношения ко мне. У Линетт случился очередной «приступ», а Джуд, как обычно, позволил себе впасть из-за этого в истерику. Когда я шагнул за порог и услышал, как он орет на нее, я подумал: «Ничего нового, ничего нового!»
Но я ошибался.
Линетт впервые в жизни закричала на Джуда в ответ. Мои сестра и брат стояли нос к носу, а папа пытался вклиниться между ними и разнять, но где там. У Джуда из рассеченной губы текла кровь.
– Ты мерзавец, и больше ничего! – кричала Линетт во весь голос. – И к тому же невоспитанный!
– Я хотя бы в здравом уме! – бросил ей в лицо Джуд.
– Это еще что значит? – спросила Линетт.
– Джуд, не надо. Линетт, прошу тебя! – Особых успехов папа не добился.
Я посмотрел по сторонам в поисках мамы, однако сразу сообразил, что ее дома нет. Она ни за что не допустила бы, чтобы все зашло так далеко. Зато папа был дома и вел себя как обычно – то есть как слабак.
