Своим грубым голосом, который, чем более весёлым был, тем сильнее звучал, он начал делать ей упрёки, что этим сюрпризом она его напугала. Но тут же, сбросив с головы шляпу, сел на скамейку и потребовал у своих воды, потому что её никому, кроме подчаших, подавать ему было нельзя. Подъехал также и князь Витольд, который приветствовал, и сел рядом.
Княгиня из многочисленной родни взяла с собой только двух сыновей, а двор женщины, который в то время выглядывал из шатров, из-за деревьев, кустов и из повозок, стоящих вокруг, с интересом рассматривая тянущихся рыцарей и стоящий панский кортеж, был в очень большом количестве. Ибо войско хоругвями шло дальше к Захову, а из двора только несколько главнейших телохранителей остались при короле и Витольде.
Расходящийся запах жареного мяса и кухонных специй вырвал вздох ни одному голодному. Король был, как всегда, невыразимо рад сестре, будучи искренне привязан к ней с молодых лет.
Двух её мальчиков, которые упали ему в ноги, он похлопал по головам и щекам, а глазами также искоса, осторожно, посмотрел и на белых дам, стоящих в отдалении. Знали за ним то, что к женщинам он имел слабость до самого преклонного возраста. Двор княгини будто стыдливо прятался, на самом деле, однако, с радостью бы себя показал и ближе насмотрелся на рыцарей.
Слышны были шорох и смешки за занавесками, а идущий воин преследовал глазами, одинаково жадными, жареную дичь и скрывающихся женщин. Ягайло начал расспрашивать стоящую княгиню о её многочисленной семье, каждого называя по имени, довольный, смеялся и ждал, пока ему что-нибудь подадут поесть. Затем вдруг его глаза, бегающие с тревогой, задержались и уткнулись в одном месте, не в силах от него оторваться.
У входа в шатёр стояла девушка, нарядная, красивая, улыбчивая, с цветами, воткнутыми в волосы, смело смотря в глаза королю, словно его величие совсем её не испугало. Удивительная красота и свежесть этого личика не одного только короля поразила: князь Витольд и стоящий дальше него двор приклеели к ней взгляд. Было что-то вызывающее и тревожное в том лесном явлении, которое напоминало какую-то богиню литовских пущ.
Король потихоньку прошептал: «Рагана!» и снова бросил соломки вокруг себя, однако, очарованных глаз оторвать от неё не мог.
Наконец, князь Витольд, подошедший к княгине Александре, спросил, кого это она с собой привезла.
– У вас какая-то ведьма, которая глазами людей сковывает, – сказал он, смеясь.
Княгиня отвернулась и оценивающе посмотрела на девушку.
– Знайте, – ответила она, – что девушка не относиться к моему двору, она в гостях у меня с матерью и дядей, а встретила я их как раз, когда ехала сюда по дороге.
Ягайло с интересом прислушивался, смотрел и сплёвывал, что-то шепча.
– Дивная красавица, – продолжала далее княгиня, – и, что больше – удивительно смела, весела и мудра, больше чем для девки пристало. Со вчерашнего дня мне весь мой двор сбаламутила.
На этом разговор прервался, потому что на стол только что было принесено несколько мисок с супом и дымящимся мясом, а вокруг крутились княгиняны женщины и прислуга, сперва заставляя стол посередине перед королём.
Не притронулся, однако, Ягайло ни к чему, пока ему его подчаший из дорожного ящика не достал кубок, миску, нож, ложку, к которым никому прикасаться было нельзя, кроме него, и никому королю за столом прислуживать не разрешалось, кроме тех, что были приставлены к его особе.
