Выйдя за ворота колонии и вдохнув пьянящий воздух свободы, Юрка вновь почувствовал себя молодым, талантливым и полным сил. Вернувшись в родной Саратов, он попытался восстановиться на неоконченный четвертый курс в один местный университет, во второй, в третий… Все усилия оказались тщетны. Зачем ректорам и деканам проблемные студенты с уголовным прошлым? Никого здесь не интересовали хорошие характеристики из зоны, условно-досрочное освобождение за примерное поведение и высокие показатели на производстве.
Поначалу его это не смутило.
В зоне была неплохая библиотека с возможностью выписывать свеженькую компьютерную литературу. Ткач ее регулярно почитывал и был в курсе всех новинок в области языков программирования, «железа» и софта. Спрос на программистов в колонии был слабоватым, поэтому пришлось освоить несколько смежных направлений. К примеру, специальности токаря и слесаря-инструментальщика. Новые профессии дались легко, ведь многое из данной области Юрка почерпнул при подготовке к взлому раритетного немецкого сейфа.
Кремировав идею закончить процесс получения высшего образования, он нашел в себе силы сделать второй шаг в правильном направлении: устроился в несколько государственных контор присматривать за работой серверов и сплетенных вокруг них сеток. Этаким приходящим системным администратором. Однако обязанностей навалили по уши, а платили гроши. Исходя из вышесказанного, Юрка усердствовал недолго.
Зачем? Ради чего?.. Безраздельно властвуя в офисах с вверенными ему сетями, он частенько сталкивался с фактами, приводившими, мягко говоря, в изумление. Какие-то сорокалетние кобылицы из районной администрации с сомнительным образованием, не ведавшие разницы между принтером и сканером, спотыкавшиеся в действиях с простыми числами и не поднимавшие в своей жизни ничего тяжелее канцелярского степлера, ежемесячно «срубали» по тридцать-сорок тысяч и хвастали скорой льготной пенсией в размере восьмидесяти процентов от этих некислых зарплат. Такая благодать господня не снилась ни одному шахтеру с черными от угольной пыли лицами, ни заслуженному сталевару, полжизни «отзагоравшему» у мартеновской печи, ни одному профессору, воспитавшему плеяду блестящих ученых. И ни одному вояке, честно исполнявшему свой долг на Кавказе под бандитскими пулями.
Нет, конечно же, Ткач не был утопистом, не верил во всеобщую гармонию и отлично знал, что окружающий мир состоит из досадных парадоксов. Концлагеря, к примеру, придумали англичане, а в Нюрнберге за них судили немцев. Но это было далеко и давненько. А диссонанс несправедливого распределения материальных благ рвал и продолжает рвать на части собственную черепную коробку. Депутаты с чиновниками всех мастей нагло и цинично обворовывают его каждый день; жизнь уходит, а позитивных перемен не видно даже на уровне горизонта.
Вот и плюнул бедный Юрик на совесть, взяв на вооружение основное правило техники безопасности: «Не работай – не пострадаешь». Меньше всего он хотел следовать совету Дарьи Семеновны «поступать на должность» и превращаться с годами в обычного, обманутого всеми работягу – тощего мужика с залысинами, гастритом и долгами за коммунальные услуги. В пятницу Ткач представлял себя немного мусульманином, в субботу – немного иудеем, в воскресенье – немного христианином. В остальные дни недели просто не хотел честно трудиться.
