Молодой человек уверенно указал на точку на горизонте.
– Здание, которое я ищу, можно узнать по старинным статуям на фасаде. А из-под двух длинных сводов выходят рельсы. Это такие параллельные металлические линии. Как дороги из железа, – добавил Джон, осознав, что слово «рельсы» ни о чем не говорит ни одному из его собеседников.
Оба юноши покачали головой.
– Статуи там есть, это правда. Но я ни разу не видел этих «рельс», о которых ты говоришь, – заключил Вагант.
Джон Дэниэлс снова повернулся к гигантскому окну.
Он не проронил ни слова, пока в небе не исчез последний луч солнца и тьма – абсолютная тьма – не залила горизонт.
Он долго стоял молча.
Потом, не поворачивая головы, он произнес всего три слова: «Оставь нас одних».
Больше он ничего не сказал. И все же Вагант понял, что этот незнакомец, этот странный слепой священник, не нуждавшийся в глазах для того, чтобы видеть, хотел поговорить наедине именно с ним.
И Управляющий точно так же прекрасно понял, что его выгоняют из комнаты. Он хотел было возразить, но Вагант опередил его, обратившись к священнику:
– Если я поговорю с тобой, ты расскажешь мне, зачем пришел в Город?
– Да.
– Ты ответишь на все вопросы, которые я задам тебе?
– Да.
Несколько мгновений Вагант обдумывал решение.
Затем он сказал второму юноше:
– Оставь нас одних.
Управляющий чувствовал себя странно. С любым другим, в любой другой ситуации, он стал бы возражать. Но сейчас он чувствовал, что рядом с Вагантом и незнакомцем для него не было места. Что оставить их одних было единственно правильным решением. Как будто в какой-то части его мозга бесконечно пульсировали слова: «оставь нас одних, оставь нас одних, оставь нас одних…»
Как мантра, завораживающая и неотвязная.
С открытым ртом, держась за стены, чтобы не споткнуться, Управляющий вышел из комнаты и захлопнул за собой тяжелую бронированную дверь.
Находясь на лестнице с незажженной свечой, чтобы сэкономить воск, он впервые в жизни обратил внимание на шумы. Где-то в распахнутом окне жалобно, словно привидение, завывал ветер. Звуки, которые издавало здание, напоминали хруст костей.
Дон поежился в своей стеганой куртке и закрыл глаза. Если вдруг кто-нибудь – или что-нибудь – вдруг захотел бы схватить его, он желал оставаться в блаженном неведении до самого последнего момента.
– Я погашу свечу, – прошептал Вагант.
– Пожалуйста, – ответил ему Джон, – для меня это не проблема. Можно мне сесть?
– Только не на этот диван. Садись на другой.
Послюнявив большой и указательный пальцы правой руки, Вагант погасил пламя свечи и поэтому не увидел улыбку, появившуюся на устах священника.
– Так значит, в нем ты хранишь свою личную библиотеку? – спросил Джон, когда вокруг стало темно.
Вагант вздрогнул.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Они в этом диване. Но я все-таки не понимаю, зачем. Кроме тебя сюда ведь все равно никто не ходит. Ни друзья, ни девушки.
– Ты обо мне ничего не знаешь.
– Быть может. Вижу, ты, кроме комиксов, читаешь и книги по истории.
– Твои фокусы меня не пугают.
– Но я вовсе не хочу пугать тебя. Я хочу поговорить с тобой. Ты не против?
– Думаешь, я могу бояться разговора с тобой?
– Ты все говоришь об испуге, о страхе. С чего тебе меня бояться? Я всего лишь слепой раненый старик…
Вагант плюхнулся на диван напротив священника.
– Послушай меня внимательно. Я не знаю ни твои способности, ни откуда они взялись. Магия не производит на меня впечатления. Там, снаружи, я видел невероятные вещи. Невозможные вещи. Я видел создания куда более странные, чем ты. И я все еще здесь. И знаешь, что я тебе скажу? С тех пор, как ты появился среди нас, твоя жизнь висит на волоске, и этот волосок – то, как ты ведешь себя. Не стоит недооценивать Управляющего. Достаточно одного его слова, даже просто жеста, и твоя жизнь кончена.
