– Так точно, «та-ша», – выпалил Белаш.
Морозов как бы добродушно кивнул:
– А чем в свободное время с товарищами занимаетесь, кроме изучения устава?…
Тут Вадим как бы глубоко задумался:
– Ну… читаем газеты: корабельную «На боевом посту», нашей флотилии «На страже Родины», еще нашего Тихоокеанского флота «Боевую вахту», еще «Комсомольскую правду» и, конечно, «Правду» – коммунистический орган. Еще изучаем материалы 26 съезда КПСС, Продовольственную программу, принятую на майском Пленуме ЦК КПСС для преодоления товарного дефицита в стране…
– Камасутру… – продолжил Морозов, – для преодоления какого дефицита?
«Известно какого!» – чуть не высказался Белаш вслух. Но промолчал. Вот с этим-то все было ясно. Это точно Слепа заложил. По кораблю ходит тетрадь с переписанной от руки Камасутрой, которую читают в кубриках и постах, поодиночке и хором: «Двойной лотос», «В тисках любви», «Игра на флейте»… Но за это же весь корабль не накажешь.
– Как вы сказали? Кама… – уточнил Белаш.
Морозов не стал повторять, спросил о другом:
– А нравится ли тебе борщ по-флотски?
Белаш пожал плечами:
– Нормально. У нас хорошие коки. Иногда, правда, пересаливают, но…
Особист усмехнулся:
– Я имею в виду записки Матроскина.
Конечно, понял Вадим, и это особист знает. Ну, тут уж Матроскин сам виноват. Кроме заметок в газеты пишет еще книгу о морской службе «Борщ по-флотски», и дает почитать тетрадку со своими записями всем подряд. И Слепа, помнилось Белашу, спрашивал, увидев у него в рундуке и прочитав надпись:
– Что за тетрадь? Что за «Борщ по-флотски»?
Слепе Вадим тогда указал:
– Не твое дело!
А Матроскина упрекнул:
– Не боишься, что узнают о твоих произведениях там, где не следует?
Тот только отмахнулся:
– Я же постоянно пишу. В боевой листок, в корабельную газету, во флотскую. Так что, если поинтересуются, скажу, мол, это заготовки новых материалов. Для «Правды». А?!
– А почему фамилия не своя?
– У меня и так в газетах материалы под разными псевдонимами выходят. Это ж не я придумал. В редакции предложили, чтобы одна и та же фамилия часто на полосах не мельтешила. – Матроскин во время того разговора хлопнул Белаша по плечу: – За меня не переживай, вряд ли кто тронет. Я ж в каждом материале пишу то про съезд партии, то про социалистическое соревнование. Особист молиться должен на Матроскина за такую идеологическую работу и пропаганду…
Вадим не очень-то верил, что Морозов будет на флотского военкора молиться. Однако согласился, что того взять за зябры не так-то просто. Матроскин даже в отпуск ходил по политической линии. Получил его на День советской печати приказом начальника политотдела флотилии: это тебе не хухры-мухры. Так что за Матроскина волноваться не стоило. Но Вадим думал о том, что ответить Морозову про тетрадку?
А тот продолжал наседать, вцепился как краб:
– Белаш, какой-то ты не разговорчивый. Ведь мы же вроде прошлый раз договорились, что будешь помогать. Ты же – комсомолец, без сомнения – будущий коммунист. Бог с ними: и с… Чекиным, и с «Камасутрой», и с «Борщом по-флотски». У тебя же наверняка есть что рассказать и более интересное? О чем твои друзья в последнее время говорят, что замышляют? Ты же не можешь уволиться, уйти с корабля, не оказав помощь партии, Родине?
Белаш, сделав виноватый вид, кивнул несколько раз:
– Да, я обещал. И я это…, я обязательно… Я как только что-то узнаю…
Особист снова глянул в бумаги перед собой:
