Умбердо встал, расправил полы туники спустился к выходу:
– Аудиенция окончена, – бросил он из-за спины.
Едва за кронпринцем закрылись позолоченные двери, Рейнхильда вскочила с кресла.
– Оставьте нас. Немедленно! – приказала она слугам. – Ну, живо!
Придворные неохотно подчинились. Оставшись наедине с Валом, принцесса наконец дала волю чувствам – закрыла глаза, прислонилась спиной к отполированной колонне и сползла на пол – Валу даже пришлось её подхватить и усадить на скамью подле открытого окна.
– Кто ты на самом деле? – хрипло спросила женщина.
– Наёмник из Гивойской «Сотни», ваше высочество. Войско из вольного города Гивоя. Меня и правда зовут Валериано. Мы служим вашему брату и остались охранять город, когда его величество уехал в Рундкар. Мне удалось выбраться, когда началась осада. – Он рухнул на колени перед Рейнхильдой. – Молю, простите мой обман! Но простого наёмника к вам бы не пустили, а я должен был убедиться, что новости до вас дойдут.
– Ты молодец, Валериано. Я благодарна тебе. Скажи, а Альдор… Эрцканцлер там, в замке?
– Да, руководит обороной.
– Проклятье. – Рейнхильда достала из поясной сумки золотую монету и вручила Валу. – Вот тебе за труды. Я попробую уговорить супруга что-нибудь предпринять. Или разберусь с этим сама. По крайней мере, попытаюсь. Когда вернёшься в Эллисдор, передай эрцканцлеру мою клятву в вечной дружбе. Я всегда была Волдхардом и им останусь.
Она ласково, почти мечтательно, прикоснулась к скромной подвеске с серебряным диском.
– Спасибо, моя госпожа, – отозвался Вал. – Я обязательно вернусь в Эллисдор, но сначала заеду проведать близкого человека. Успел отправить невесту из города перед осадой, а затем нас заперли. Хочу найти её и убедиться, что она в порядке.
– О, да ты почти как герой романов про рыцарей, – усмехнулась Рейнхильда, сняла с лифа небольшую брошь в виде усыпанной каменьями розы и вложила в ладонь Вала. – Передай это своей невесте от меня. Надеюсь, ей пойдёт.
Вал охнул.
– Это очень ценный дар…
– То, что ты сделал, гораздо важнее. – Она поднялась со скамьи, отряхнула подол багрово-ржавого, словно старая кровь, платья и вернула лицу непроницаемое выражение. – Передохни и уезжай, Валериано. Теперь здесь станет совсем опасно.
– А вы?
– За меня не переживай. Я быстро учусь у супруга.
* * *
– Наденьте это, пожалуйста, – приказал Умбердо и бросил на подушку перед Рейнхильдой свёрток. – Сегодня я останусь в ваше опочивальне. Вам нужно принять подобающий вид.
– Как дражайшему супругу будет угодно, – процедила хайлигландка.
Рейнхильда ждала каждого совместного ночлега с кронпринцем как пытки. Сколько ни пыталась она подготовиться, каждый раз Умбердо неприятно её удивлял, придумывая забавы, которым монахини знатных девиц не учили. И никто не готовил ее к тому, что порой мужья предпочитали общество мужчин не только на охоте, но и в постели. При дворе на особенности Умбердо закрывали глаза до тех пор, пока это обстоятельство не мешало интересам страны.
Беда была в том, что как раз интересы страны начинали страдать: уже несколько лун от Рейнхильды ждали вестей о грядущих наследниках, но ей было нечем радовать венценосного свёкра.
– Нравится? – будничным тоном спросил кронпринц, когда она развернула подарок. – Шили на вас.
– Главное, чтобы нравилось вам, – ответила хайлигландка, покорно стаскивая ночную рубаху. Она шла на это унижение лишь затем, чтобы помогать родному дому – так она себя убеждала. Быть может, удайся ей ублажить Умбердо, тот стал бы более сговорчивым в отношении помощи Эллисдору.
