– Я тебя убью.
Наталья встала.
– Нет, слишком просто. Ты мой отец и отец моего ребенка. Ты ничего не сделаешь. Ты будешь сидеть здесь и курить. И ждать. Но потом всё равно ничего не будешь делать.
Он затушил сигарету, взял пистолет, передернул затвор.
14
Наталья хотела попросить Брыся отвернуться, но передумала. Халат, блузка, лифчик ужасно мешали. Кюри невесомо покоилась на коленях и сгибе руки. Казалось, она спит, но рот открывался, как у голодного галчонка, из уголка губ стекала слюна. Тощее тельце подрагивало. Повязки ослабли, распутались и выглядели ужасно неряшливо.
– Помоги, – не выдержала Наталья, и Брысь залез на платформу. Горячие кончики пальцев обжигали кожу. – Халат, тяни за рукава. Сможешь расстегнуть сквозь блузку? Да, там на косточках, нужно надавить…
Зачем она так вырядилась? В дурацкий брючный костюм? Хорошо хоть пиджак на десяти застежках заранее сняла. Будто не верила, что сегодня всё случится.
Кюри заворочалась, захныкала. Наталья перехватила ее ладонью под голову, прижала к себе. Перебинтованная культя ткнулась в обнаженную грудь. Брысь с ужасом смотрел на происходящее. Она даже не сосала, а жевала. Маленькими острыми зубами. Больно. Потом всё же разжала челюсти. Острая боль сменилась на тянущую.
– У тебя же там ничего нет, – то ли сказал, то ли спросил Брысь.
– Не важно, – Наталья нащупала веревку, намотала на кулак. – Когда начинать?
– Ты уверена? – Брысь достал из кармана папиросу и сунул ее в рот, прикусил мундштук, но зажечь не озаботился.
– Мыло и мочало, начинай сказку с начала, – сказала Наталья.
– Меня уволят.
– Зато какая физика.
– Физика что надо. Переброска двух разумных тел на предельное расстояние в ходе эксперимента, собранного на коленке и в нарушение приказа начальства. Я в восторге.
Лампочка зажглась зеленым.
– Черт, что я делаю? – Брысь опять сунул в рот изжеванную папиросу.
– Помогаешь всем нам стать лучше, – сказала Наталья и потянула веревку.
Прости меня, кажется, крикнул Брысь.
Ничего особенного. Никакого промежутка.
Была тьма, стал свет.
Было тепло, стало холодно.
Было тихо, стало шумно.
Был Брысь, нету Брыся.
Дорога. Холмы. Осень. Ветер. И даже машина далеко впереди, неуклюже съехавшая на обочину.
Кюри захныкала, но Наталья кое-как прикрылась, застегнулась. Хорошо, что позаботилась об одеяле – голый ребенок на таком ветру сразу простудится. Нужно быстрее дойти до машины, там одежда для нее и Кюри. Марии Кюри. Пусть будет так.
Странно, неужели Бравый их не заметил? Продолжает сидеть в машине и слушать по радио сводку военных действий? Мальчики любят войнушку. А нам, девочкам, обо всем приходится заботиться самим.
Почему-то она оказалась босиком. Туфли исчезли. Волшебные серебряные туфли исчезли, перенеся девочку Наталью и девочку Марию из мрачного замка людоеда. Самое трудное – первый шаг. Потом легче.
– Держись за меня, – сказала Наталья, и Кюри обхватила ее за шею. Слабо. Непривычно. Вряд ли ее носили вот так на руках. – Мы сейчас дойдем. Тут ерунда. Близко. Шаг за шагом, шаг за шагом.
Закрапал дождик. Для полноты удовольствия.
Пять шагов. Десять шагов. Сто шагов.
– Эй! – получилось плохо. Неубедительно. – Бравый!
Черт тебя побери, Бравый. Я вижу твою спину, а ты не изволишь почувствовать мой взгляд. Взгляд любимой женщины. Или врут писатели-поэты? Нет во взгляде чудодейственной силы? Чадодейственная сила есть – в Кюри, а всё прочее – выдумки. Черт с тобой, дойду. Только вот остановлюсь ненадолго, отдышусь и опять пойду.
