– Да, здесь есть что-то новое. Раньше Вы всегда были прагматичны и, в моем понимании, справедливы. Теперь же Вы ведете себя не так, как раньше, – ответил телохранитель.
– Ты не забыл, с кем ты сейчас разговариваешь? Или ты вдруг решил, что ты мне ровня, чтобы давать советы? – направляя свой взор на Михаила, ответил Борис Сергеевич. – И как же я, по-твоему, себя виду, а?
– Как Ваш сын.
– Да ты, червяк, – медленно поднимаясь из-за стола и упираясь в него кулаками, проговорил Борис Сергеевич. Говорил он негромко, но в его глазах отчетливо виднелся гневный огонек призрения. – Ты понимаешь, что ты мне сейчас говоришь?
– Да, я понимаю и все осознаю. Более того, я уверен, что Вы со мной согласны, но Ваше честолюбие не дает Вам шанса признать это.
– Значит так! Я даю тебе один шанс, всего один, на то, чтобы ты закрыл свой рот, выслушал меня и, радостно виляя хвостом, отправился выполнять мой указ. Тогда, возможно, я подумаю, закрыть ли глаза на твою дерзость, и сделаю вид, что ничего не было. Ты знаешь, что таких шансов я еще не давал никому, поэтому давай, встал смирно и всем своим видом проявляй ко мне свое почтение, словно моя породистая собака! – заканчивая речь, Борис Сергеевич тяжело дышал и понимал, что Михаил был прав, а он поступил глупо, так, как, действительно, поступил бы его сын. К своему удивлению, мужчина даже ощутил стыд за свои слова.
– Нет, – кротко ответил начальник безопасности. – Я не стану выполнять Ваш приказ и даже слушать Вас дальше. Я ухожу от Вас, Борис Сергеевич, и надеюсь, что Вы сможете найти в себе силы и мудрости изменить свои планы.
Закончив, Михаил развернулся и вышел из кабинета, аккуратно закрыв за собой дверь. Борис Сергеевич словно застыл в своем положении и ни сказал и слова уходящему человеку. Внутри него играло горделивое возмущение с ноткой печали, ведь он действительно уважал Михаила, если не сказать, что любил.
– Тварь, упавшая на колени и не способная этого заметить, понять или хотя бы почувствовать, больше никогда не встанет на ноги. Хоть ты поднимай ее, возвышай и окрыляй. Тварь остается тварью, – спустя минуту раздумий, вслух произнес хозяин кабинета.
– Да что ты такое говоришь, – раздался ненавистный голос. – Ну, мы же оба понимаем, что ты так не считаешь и молвишь, лишь бы меня удовлетворить. К чему весь фарс, мой славный друг?
– В отношении Михаила я сказал то, что посчитал нужным, и сделал я так, как тебе нужно, – ответил Борис Сергеевич.
– Нет, – растянуто ответил голос. – Мне нужно, чтобы ты сам этого хотел, а не лишь покорно выполнял мою волю.
– Я сделал, как ты мне сказал, – раздраженно повторил Борис Сергеевич. – Что тебе еще нужно?
– Пока ничего. Как я и говорил, твой пес бросил тебя, а ты, глупец, мне не верил. Теперь мы будем ждать. Ведь твоя собака отныне, лишь бы тебе насолить, будет охранять Виктора, а пес твой может быть непростой задачей для остальных твоих смердов. Поэтому мы будем ждать. Скоро у Виктора будет свадьба, так пусть малыш порадуется жизни, привыкнет к ее вкусу, и через пару лет мы нанесем свой удар.
Проводя дома вторую ночь после возвращения, Виктор видел сон, в котором ему снился его отец. Лица Виктор разглядеть не мог, но он понимал, что это он.
– Я рад, что ты, наконец, вернулся домой, – говорил туманный образ человека голосом Романа Кротова.
– Папа?
– Да, сынок. Но теперь ты должен быть сильным и мудрым, чтобы избежать бед, что вскоре могут обрушиться на нашу семью, и тебе нельзя будет просто взять и исчезнуть. Ты мужчина и должен быть им, а не казаться.
