Эту лесопосадку на окраине города любят собачники, потому Иван Петрович Селуянов для пробежки выбрал раннее утро, пока собачники со своими питомцами сладко почивают. Приятно бегать в шесть утра, когда воздух чист, а голова свежа и хорошо думается.
На грунтовой дороге около леса стояла синяя «Мазда 3», из которой вышел водитель, едва с машиной поравнялся Селуянов. Вид водителя был настолько бледен, что Иван Петрович поинтересовался, всё ли с ним в порядке.
– Не беспокойтесь, пожалуйста, со мной всё хорошо, – ответил тот, и Иван Петрович побежал трусцой к лесу, здесь начиналась его трёхкилометровая дистанция.
А водитель «Мазды» достал из внутреннего кармана брюк расчёску и принялся расчёсывать свои длинные волосы.
– Прискорбно всё это, – грустно заключил он и уселся в свою машину. Глянув в зеркало на свою физиономию, он продолжил: – И каким образом ты всё это объяснишь уважаемый Иван Ильич? Как ты здесь оказался? – но отражавшийся в зеркале Красовский, ничего объяснять не стал или не захотел.
Вчера ночью Красовский внезапно почувствовал приступ головной боли и решил проехаться по ночному городу, боль прошла, но вместе с ней испарилось и сознание. Теперь Дон Кихот сидел и ломал голову, как долго он находился здесь у опушки леса. Провал в памяти был полнейший и не найдя ответа, Красовский поехал домой.
Пока Дон Кихот ехал и пытался вспомнить события вчерашней ночи, Селуянов заканчивал свой трёхкилометровый кросс. Остановившись у одного из кустов, он, усмехнувшись, произнёс вслух:
– Всегда в этом месте останавливаюсь! Что за странности моего мочевого пузыря?! – он шагнул к кусту и тут же забыл, что хотел сделать.
Под кустом лежала голая девушка с синюшным цветом лица. Селуянов был далёк от медицины, но всё же понял, девушка мертва. Дрожащей рукой, он полез в карман за сотовым телефоном.
Сообщение об обнаружении трупа в лесопосадке на окраине города поступило на пульт дежурного городского отдела полиции в 6.18.
В 6.23. к месту выехал дежурный наряд патрульно-постовой службы и подтвердил информацию. В 6.30 в отделе полиции была объявлена тревога и сбор всего личного состава.
Воронцов подъехал к злополучной лесопосадке одновременно с Гасиловым, который умудрился заехать ещё и за Леночкой Фёдоровой.
– Ну, вот и накаркал ты Риназ Минниханович, – сказал Воронцов.
– Я-то здесь причём?! – возмутился тот.
– Вчера только переживал, что ерундой приходится заниматься.
Гасилов открыл, было, рот, что бы возразить, да не успел, подошёл начальник уголовного розыска.
– Привет околоточные, – поздоровался он, – ну вы прямо неразлучная троица, даже инспектора ОППН с собой прихватили. Кажется, что вы никогда не расстаётесь.
– Станислав Валерьевич вы бы при молодых сотрудниках дело говорили, а то складывается впечатление, что начальник уголовного розыска города болабол и не серьёзный человек.
– Ну что ж дело так дело, – улыбнулся «болабол и несерьёзный человек», – Леночка, потерпевшей, по всей видимости, не более четырнадцати лет. Взгляни, пожалуйста, на неё, может быть, узнаешь
Лет двадцать назад, напарник Воронцова пошутил: « Сын простого пастуха станет старшим пастухом, а сын участкового инспектора станет старшим участковым инспектором». Сын Воронцова околоточным не стал, он был начальником уголовного розыска. На работе отец и сын Воронцовы, не смотря на насмешки коллег, сохраняли нейтральные отношения.
