– Верю, – послушно согласился Михаил.
– А теперь допивай пиво – и поехали.
Вскоре они вышли из кафе, уселись в машину, и запылённый «уазик», натужно ревя мотором, принялся петлять по улицам Фокино.
– Володь, – сказал Михаил, глядя куда-то в сторону, – у тебя миллионов пятьдесят не будет? Месяца на три-четыре?
– Найдётся. Нам зарплату больше, чем на два месяца пока ещё ни разу не задерживали. Что, с деньгами совсем туго?
– Совсем. Много потратили, пока Лариску собирали, теперь перед Алисой не хочется в грязь лицом ударить. Не буду же я её макаронами и пшёнкой кормить.
– Карта с сокровищами нам сейчас совсем бы не помешала, да? – Хохотнул Владимир.
Михаил ничего не ответил.
Бродить между дачами Даше скоро надоело. Тут не было, ну, совсем ничего интересного. Людей было совсем мало. Кто-то полол грядки, кто-то убирал со своего участка сухие ветки и корни, кто-то просто грелся на солнышке.
Даша обошла весь посёлок по периметру и вскоре вернулась обратно. Ни Данилы, ни Алисы пока ещё не было.
– Конечно, им хорошо, – сказала Даша сама себе, – ездят по городу, чай пьют, пирожки кушают. А я тут как дура – одна, голодная, холодная, оборванная, злая…
Она бы ещё с удовольствием пожалела сама себя, но прилагательные закончились.
Девочка уселась на ступеньке крыльца, обхватила руками колени и принялась разглядывать плывущие по небу облака, плотные и белые, словно из ваты. Но и это вскоре ей надоело.
Неожиданно в птичьи трели вплелись новые звуки – где-то вдали слышались звонкие ритмичные удары. Даша прислушалась и решила, что стучат то ли топором, то ли молотком.
– Туалет строят. Или сарай какой-нибудь. Пойти, что ли, посмотреть?
Девочке явно не хватало общения: в отсутствии других собеседников она разговаривала сама с собой и не испытывала особенных неудобств.
– Что тут такого, что я сама с собой говорю? – Рассуждала Даша, открывая калитку и привычно оглядываясь по сторонам. – Вот когда я начну сама себе анекдоты рассказывать и ржать над ними – вот тады ой, можно сразу идти в психушку сдаваться.
Сразу определить, где именно стучат, не удалось: звук эхом метался между домами и слышался тот с одной, то с другой стороны.
Даша упорно бродила туда-сюда, пока не отыскала нужный участок, который буквально вгрызся в лес: плотная стена деревьев окружала его с трёх сторон, а со стороны дороги не было даже забора – между деревьями натянули самую обычную верёвку.
Дом только начал строиться и пока ещё состоял из балок и ферм, соединённых между собой немногочисленными досками. Этим он сразу напомнил Даше рыбий скелет.
На верхней балке сидело двое мужиков и с увлечением забивали гвозди. Они были раздеты по пояс, с загорелыми, мокрыми от пота спинами.
– Шалом, православные! – Махнула рукой девочка.
Рабочие, увлечённые своим делом, не услышали её. Тогда Даша уселась на корточки, устроила локти на коленях, подбородок – на сплетённых пальцах рук, и терпеливо принялась наблюдать за работой.
Минут через десять один из рабочих что-то уронил в траву и негромко выругался. Даша вскочила так энергично, словно под ней сработала невидимая пружина.
– Вам помочь?! – Крикнула она.
Только тут её соизволили заметить.
– Помоги коли не шутишь, – крикнул в ответ рабочий, оставшийся без инструмента.
Девочка подбежала к остову дома и принялась шарить в траве. Наконец ей удалось отыскать молоток.
– Вам как – кинуть его?! – Спросила Даша.
