Я сходил на кухню и принес мокрое полотенце, чтобы обтереть ему разбитое лицо, и чашку с водой.
– Пить не давай, смочи губы, – предупредил Сальватор, расстегивая Пересу ремень. – Ну и ну, – он разглядывал изукрашенный синяками жилистый живот. – Кто тебя приласкал?
Распухшие губы Переса страдальчески скривились. Сальватор посчитал ему пульс, пощупал руки, запустил пальцы под носки.
– Холодный. Надо «скорую». И полицию.
– Не надо! – Перес вскинулся, желая сесть, но не хватило сил, и он бы брякнулся затылком, не поддержи его «скандинав». – Только без полиции!
– Хорошо, – согласился я. – Но ты скажешь нам, кто бил и за что.
Он зажмурился.
– И второе: откуда ты знал, что сеньор Пьятта не придет сегодня на работу?
Перес жмурился, кривился.
– Пока ты думаешь, я вызываю «скорую». Но если после этого молчишь, звоню в полицию.
У него подергивались губы.
– Бытовая драка, – объяснил я «скорой помощи», – внутреннее кровотечение. – Я продиктовал адрес и наклонился над Пересом с «мобильником» в руке. – Ну? Что скажешь?
– Про Пьятту сглупа ляпнул, – пробормотал он. – Ничего не знал, чесслово… А били… – он широко раскрыл глаза и поглядел на меня с неподдельным отчаянием, – за длинный язык.
– Кто?
Молчание.
– Имя! Не то звоню в полицию – и будешь отдуваться вдвоем с сеньором Гули.
Его перекосило.
– Нет, – выдохнул он хрипло. – Генерал.
– Врешь, сволочь!
– Генерал, – повторил Перес. – За длинный язык… – У него закатились глаза. Или нарочно их закатил, симулируя обморок.
Не мог же я его заново бить, чтоб выколотить правду!
Дожидаясь «скорую помощь», мы осмотрели квартиру. Тесное, убогое жилье, скрашенное дорогим японским телевизором и музыкальным центром; среди бедной обстановки эти вещи казались крадеными.
Возле телефона лежала записная книжка. Сальватор взялся ее проглядывать; оттуда выпал вложенный листок. Я подобрал его – и вздрогнул. Знакомым, похожим на типографский шрифт почерком было написано: виа Монта, 69, затем наш с Дженом телефонный номер и инициалы – Г.М. Генерал Макнамара. Мой брат сам оставил Пересу свои координаты. Санта-Мария, зачем?!
«Скорая» увезла Переса, а мы перенесли к Пепе телевизор и музыкальный центр, затем приладили на место дверь. Получилось не очень-то надежно, хотя немногим хуже, чем было до нас, да и мать Пепе уверяла, что грабителей в их доме спокон веку не водилось и квартира простоит нетронутой до возвращения хозяина. Свидетелей расправы мы не нашли: никто из соседей не слышал шума и криков. Надо полагать, Переса лупили молча, а он без звука терпел и взвыл лишь перед нашим появлением.
– Вранье, – сказал я Сальватору, когда мы возвращались в «Генерал-М». – Джен не стал бы наказывать его ногами. С разрывом внутренних органов. Это не его стиль.
– А что бы он сделал?
– Попросту набил бы морду. Он же не зверь какой!
– Зверь сидит в любом из нас, – заметил Сальватор. – Вот ты, например: едва удержался, чтоб не приложить руки. Ответь честно: будь ты один, без свидетеля, удержался бы?
– Разумеется. Я мягкосердечный и жалостливый.
– Это пройдет, – «скандинав» улыбнулся.
Он затормозил, готовясь делать левый поворот на перекрестке. Мимо проехал грузовик с болтающимся задним бортом, из кузова щедро сыпались тонкие белые стружки, словно снежные хлопья; отличный реквизит для киностудии. Несколько «хлопьев» прильнули к нашему ветровому стеклу и поползли, как живые, когда Сальватор газанул.
