Криптономикон - страница 56

– Ты вроде десантника, что ли? – спрашивает Шафто, перебивая бормотания Рыжего.

– Нет. Я живу в горах.

– Да? И что ты там делаешь, Рыжий?

– Наблюдаю. И говорю по рации шифром. – Снова начинает бормотать.

– С кем ты говоришь, Рыжий?

– Сейчас по-латыни или по рации шифром?

– И то, и другое, наверное.

– По рации шифром – с нашими.

– С кем с нашими?

– Долго объяснять. Если выживешь, может, познакомлю с кем-нибудь из них.

– А сейчас по латыни?

– С Богом, – говорит Рыжий. – Соборую тебя, на случай, если не выживешь.

Тут Шафто вспоминает про остальных и почему хотел встать.

– Эй! Эй! – Силится приподняться, понимает, что это невозможно, пробует извернуться. – Эти сволочи грабят трупы.

Взгляд не фокусируется. Приходится выковыривать из глаза песок.

Вообще-то все прекрасно фокусируется. То, что казалось ему стальными бочками, стальные бочки и есть. Туземцы выкапывают их из песка руками, по-собачьи, и катят в джунгли.

Шафто отключается.

Когда он приходит в сознание, на берегу ряд крестов – палок, связанных лианами, опутанных цветами. Рыжий заколачивает их прикладом. Стальных бочек на берегу нет, туземцев почти тоже. Шафто нужен морфий. Он говорит об этом Рыжему.

– Если ты считаешь, что тебе нужен морфий, просто подожди. – Рыжий бросает винтовку туземцу, подходит к Шафто и взваливает его себе на спину. Шафто кричит от боли. Над головой проносятся несколько японских истребителей – «Зеро».

– Меня зовут Енох Роот, – говорит Рыжий. – Можешь звать меня «брат».

Как-то утром Рэнди поднимается рано, долго мокнет под горячим душем, потом встает перед зеркалом и зверски сбривает бороду. Он раздумывал, не поручить ли эту работу специалисту – парикмахеру в гостиничном холле, но сейчас его лицо откроется взглядам впервые за десять лет, и Рэнди хочет первым увидеть результат. Сердце бешено стучит, отчасти от первобытного страха перед лезвием, отчасти от предвкушения. Похоже на сцену из какого-нибудь слезливого старого фильма, где пациенту наконец снимают с лица бинты и протягивают зеркало.

Первое впечатление – сильнейшее дежа-вю, как будто последних десяти лет не было и сейчас их придется переживать заново.

Потом Рэнди замечает, что его лицо изменилось с тех пор, как последний раз дышало светом и воздухом. Странно: перемены не то чтобы к худшему. Рэнди никогда не считал себя красавцем и никогда особо не убивался. Однако сочащееся кровью лицо в зеркале гораздо симпатичнее того, что десять лет назад скрыла щетина. Похоже на взрослое.

Неделю назад они с Ави выложили свой план высокопоставленным чиновникам УСТ – Управления связи и телекоммуникаций. УСТ – общее название, которое бизнесмены лепят, как желтую бумажку для заметок, на любое правительственное учреждение, ведающее подобными вопросами в стране, куда их занесло на этой неделе. На Филиппинах оно на самом деле зовется как-то иначе.

Американцы вытащили Филиппины в двадцатый век (во всяком случае, помогли им туда выбраться) и выстроили аппарат центрального правительства. Интрамурос, мертвое сердце Манилы, окружено кольцом неоклассических зданий, примерно как в округе Колумбия. В одном из них, на южном берегу реки Пасиг, размещается УСТ.

Рэнди и Ави приезжают с большим запасом, потому что Рэнди, зная про манильские пробки, заложил целый час на двухмильную поездку на такси. Однако улицы оказались на удивление свободны, и теперь у них лишних двадцать минут. Они огибают здание и выходят к реке. Ави проверяет, на прямой ли видимости здание корпорации «Эпифит». Рэнди уже это проверил и просто стоит, скрестив руки и глядя на реку. Она от берега до берега забита плавучим сором. Это частью что-то растительное, но в основном – старые матрасы, подушки, куски пластмассы и пенопласта. Больше всего ярких полиэтиленовых пакетов. У воды консистенция рвотных масс.