Америка Шафто, или Ами, как она предпочитает зваться, большую часть времени проводит вне каюты, оживленно разговаривает с филиппинцами и американцами или сидит по-турецки на палубе, перебирает карты и бумаги. Она надела ковбойскую соломенную шляпу от солнца. Рэнди не торопится подставлять себя прямым лучам: бродит по каюте, потягивает кофе, рассматривает фотографии.
Он наивно ожидал увидеть много снимков, на которых водолазы укладывают кабель. «Семпер марин сервисис» прокладывают много кабеля, и прокладывают хорошо, Рэнди наводил справки, прежде чем заключить контракт. Однако, видимо, здесь не считают, что такую работу интересно снимать. На большей части фотографий – поиск затонувших сокровищ: ныряльщики, широко улыбаясь, демонстрируют облепленные ракушками вазы, словно хоккеисты – Кубок Стэнли.
Коррехидор с этого расстояния – выступающая из воды чечевица джунглей с тянущимся в одну сторону шельфом. Рэнди видел карты и знает, что на самом деле остров имеет форму сперматозоида. То, что отсюда кажется шельфом, на самом деле – хвост, который извивается к востоку, как будто сперматозоид хочет выплыть из Манильского залива, чтобы оплодотворить Азию.
Пробегает Ами, распахивает дверь каюты.
– Идемте в рубку, – говорит она, – посмотрите.
Рэнди идет за ней.
– Кто это на большинстве фотографий? – спрашивает он.
– В шрамах, с «ежиком»?
– Да.
– Мой отец. Дуг.
– Дуглас Макартур Шафто? – спрашивает Рэнди. Он видел это имя на контракте с «Семпер марин».
– Он самый.
– Бывший «Морской лев»[20]?
– Ага. Только он не любит, когда так говорят. Уж очень заезженно.
– Почему его имя и фамилия кажутся мне знакомыми?
Ами вздыхает.
– Он получил свои пятнадцать минут славы в тысяча девятьсот семьдесят пятом.
– Не могу вспомнить.
– Комстока знаете?
– Генерального прокурора Пола Комстока? Врага криптографии?
– Я про его отца, Эрла Комстока.
– Идеолога холодной войны? Организатора войны во Вьетнаме?
– Никогда не слышала, чтобы его так называли, но да, мы говорим об одном человеке. Может быть, вы помните, что в тысяча девятьсот семьдесят пятом Эрл Комсток выпал, или был вытолкнут, из горнолыжного подъемника в Колорадо и сломал руку.
– Ах да. Вроде вспоминается.
– Отец… – Ами кивает на одну из фотографий, – был на соседнем сиденье.
– Случайно или…
– Чисто случайно. Не преднамеренно.
– Это с какой стороны посмотреть, – говорит Рэнди. – Если Эрл Комсток часто катался на лыжах, довольно велика вероятность, что рано или поздно он оказался бы в пятидесяти футах над землей рядом с ветераном-вьетнамцем.
– Без разницы. Я просто хочу сказать, что мне неохота об этом говорить.
– Я с ним познакомлюсь? – спрашивает Рэнди, глядя на фотографию.
Ами закусывает губу и смотрит на горизонт.
– В девяноста процентах случаев его присутствие на борту означает, что происходит нечто необычное. – Она открывает люк и, придерживая крышку, показывает Рэнди на высокие ступеньки.
– А остальные десять?
– Ему скучно или он поссорился с подружкой.
Рулевой «Глории» занят своим делом и не обращает на них внимания, что Рэнди воспринимает как знак профессионализма. В рубке множество самодельных столов из толстой фанеры или старых дверей, все свободное место занято электроникой: здесь есть факс, машинка поменьше, выдающая сводки погоды, три компьютера, спутниковый телефон, несколько радиотелефонов на базах для подзарядки, эхолот и другие гидроакустические приборы. Ами подводит Рэнди к большому экрану, на котором что-то вроде черно-белого фото гористой местности. «Локатор бокового обзора, – объясняет она. – Незаменимая вещь для такого рода работы. Показывает, что на дне».
