И только я вспомнил об этих типах, как в прихожей раздался долгий и тревожный звонок. Пока я раздумывал, открывать или нет, звонок всполошил, наверное, всех соседей.
На пороге стояли они. Такие разные и такие одинаковые на вид. Позже я понял, что было в них похожего. Нет, не одинаковые серые костюмы и черные плащи, а выражение их лиц. Холодное, непроницаемое, словно гранит, бездушное. Помню, как невольно содрогнулся я от мысли, что такие лица, должно быть, очень идут хладнокровным убийцам.
– Дмитрий Ремезов? – спросил тот, что был пониже.
– Я за него, – попробовал я отшутиться, но моя шутка не произвела на них никакого впечатления.
Тогда я просто утвердительно кивнул головой.
– Проходите.
Они оба важно вынули откуда-то из недр своих костюмов служебные удостоверения и в развернутом виде сунули мне под нос. Я только и успел прочитать, что значились они в каком-то грозном ведомстве, и отступил в сторону.
– Вы живете один? – снова спросил низкий, который был, судя по всему, главным в их тандеме.
– Нет, вместе с Талибом, – ответил я.
Коротышка вытаращился на меня так, будто я прямо у него на глазах изрыгнул пламя.
– С кем? – озадаченно переспросил он, напрягая извилины.
– С Талибом, – спокойно повторил я. – Это мой крыс. Он белый.
Клетка с крысенком, вернее, с взрослым, полным сил, крысом-альбиносом, стояла в углу комнаты, прямо на полу. Она была открыта. Я никогда не ограничивал Талиба в свободе передвижения. Он преспокойно разгуливал по всему дому, причем у него и мысли не возникало сбежать от меня. Наверное, я для него был таким же единственным другом, как и он для меня. Со стороны это, должно быть, выглядело довольно глупо. Трудно поверить в дружбу крысы и человека. Тем не менее, отношения между нами, скорее, напоминали искренние человеческие. По крайней мере, я мог поделиться с Талибом любыми проблемами, и был уверен в том, что он ничего не разболтает.
В данный момент Талиб где-то гулял, скорее всего, заполз под ванную. Он часто скрывался там, видимо, повинуясь древним инстинктам своего рода.
Тем временем, федералы обшарили цепкими, ничего не пропускающими взглядами всю мою квартиру. Жил я довольно скромно, как и живут обычно провинциальные холостяки. В моей квартире была только одна комната, всю обстановку которой составляли диван, тумбочка, кресло, небольшой журнальный столик, небольшой шкаф, забитый, в основном, книгами и телевизор. Кухня отличалась такой же скромностью: древний буфет с треснувшим стеклом, да исцарапанный стол с тремя табуретками.
– Вы хорошо знали Радзиевского? – неожиданно спросил коротышка.
Я пожал плечами.
– Иногда захаживал к нему, на чашечку чая, но не могу сказать, что знал его очень хорошо.
– Вам что-нибудь известно о его исследованиях? – его взгляд так и впился в меня.
Волнуясь и дрожа, как абитуриент на вступительном экзамене, но внешне стараясь оставаться спокойным, я ответил:
– Да, он как-то обмолвился, что умеет превращать воду в золото. Даже обещал показать, как это делает. Но так и не показал. Наверное, просто выдавал желаемое за действительное. Если бы он умел превращать воду в золото, то не жил бы так скромно.
– Больше он ни о чем не рассказывал? – не унимался коротышка.
Его партнер, верзила, во время допроса возвышался рядом с ним, грозно хмуря брови. У меня сложилось впечатление, что скажи коротышка ему «Фас!», как он незамедлительно бросился бы на меня и изорвал зубами в клочья. Мне стало страшно.
