Послу полагался мундир с вышитой звездочкой на погонах и металлической золоченой эмблемой – двумя скрещенными пальмовыми ветками.
Постучав, вошел шифровальщик. Извиняющимся тоном объяснил:
– Срочная шифровка из Москвы, Андрей Андреевич. Лично вам!
– Что-то случилось? – озабоченно спросила Лидия Дмитриевна.
Кабинет Игнатенко
Игнатенко набрал номер Аристотеля Оазиса.
Тот лежал в постели с молодой девушкой. Когда зазвонил стоявший на туалетном столике телефон, отвлекся с неудовольствием. Протянул руку и небрежным жестом поднял телефонную трубку.
– Хочу сказать вам спасибо за неоценимую помощь, – произнес Игнатенко.
– Что-то я таких денег не знаю – «спасибо», – буркнул Оазис.
Игнатенко у себя в кабинете снисходительно улыбнулся:
– Очень скоро вы убедитесь в том, что сделали очень надежное капиталовложение.
Встреча в Потсдаме
Летом 1945 года разгромленный Берлин казался мертвым городом. Поэтому руководители стран-победительниц собрались в пригороде столицы, в Потсдаме; он меньше пострадал от авиационных налетов и артиллерийских обстрелов. Здесь Иосиф Сталин, американский президент Гарри Трумэн и премьер-министр Уинстон Черчилль решали, что делать с разгромленной Германией. И сохранять ли ее вообще как самостоятельное и единое государство.
Все, кто приехал на конференцию в Потсдам, конечно же пожелали осмотреть столицу поверженного Третьего рейха. Андрей Андреевич Громыко и его помощник Валентин Рожков тоже постояли возле разрушенной имперской канцелярии.
Рожков вполголоса сказал послу:
– Андрей Андреевич, смотрите – министр Форрестол.
Американский военно-морской министр Джеймс Винсент Форрестол не скрывал своей нелюбви к коммунизму и коммунистам и потому не пользовался популярностью среди работавших в Вашингтоне советских дипломатов.
– Вот что было бы с нами, если бы они победили, – заметил министр Форрестол, проходя мимо.
Форрестол и Громыко слегка поклонились друг другу.
– Видите того молодого человека? – так же тихо произнес Валентин Рожков. – Это молодой Кеннеди.
– Сын Джозефа Кеннеди, недавнего посла в Лондоне и сторонника умиротворения Гитлера? – уточнил Громыко.
– Да, – подтвердил помощник, – Кеннеди-младший отличился в боях на Тихом океане с японцами. Награжден. А теперь его комиссовали, он стал журналистом. Но собирается заняться политикой.
Загорелый, стройный, но очень худой молодой человек, широко улыбаясь, подошел к советским дипломатам.
– Я Джек Кеннеди, – непринужденно представился он. – Могу я попросить об интервью с генералиссимусом Сталиным, раз уж он здесь, в Берлине?
Громыко и бровью не повел. Рожков улыбнулся:
– Руководитель советского государства полностью поглощен важными переговорами. В том числе с вашим президентом.
Кеннеди улыбнулся еще шире.
– Я знаю, что Сталин вчера приезжал к Трумэну. Они познакомились и неплохо поговорили. Мне даже известно, чем наш президент угощал вашего.
Открыв блокнот, который он держал в руке, Кеннеди перечислил:
– Суп со шпинатом, жареная печень, бекон, запеченная свинина, картофель, фасоль, фрукты, пирожные… Ну и аппетит у них… От сигары Сталин отказался, а калифорнийское вино оценил.
Джон Кеннеди закрыл блокнот. Улыбка не сходила с его лица.
– Так как насчет интервью с генералиссимусом?
Громыко участливо поинтересовался:
– Как вы себя чувствуете после той драматической истории у Соломоновых островов?
