Уезжая, он оставил ей стихотворение:
В уголках твоих губ и в изгибе бровей
Мне все видятся отблески гнева,
А в глазах твоих – капельки слез.
На дорогу к Восточным воротам иней лег толстым слоем сегодня.
И осколок луны освещает пруд и неба одну половину.
Как печально мне, как одиноко!
Она родила ему троих сыновей, но Мао быстро утратил к ней интерес. Кайхуэй тосковала, передавала мужу квашеную фасоль с красным перцем – любимое блюдо Мао.
Жена тоже писала ему стихи:
Я уже много дней не сплю.
Я просто не могу спать. Я схожу с ума.
Прошло уже столько дней, а он не пишет. Я жду день за днем.
Слезы…
Если бы только я могла забыть его. Но его прекрасный образ!
Как я люблю его! Небеса, дайте мне верный ответ!
Она знала об изменах мужа, и это отравляло ей жизнь. Хотела покончить с собой. Не решилась, не желая оставлять детей одних. Но жену Мао арестовали правительственные войска, преследовавшие коммунистов. После недолгого суда казнили. Солдаты сняли с расстрелянной жены Мао Цзэдуна башмаки и забросили их подальше – таково было поверье, иначе дух убитой стал бы их преследовать.
Когда солдаты ушли обедать, выяснилось, что несчастная женщина еще жива. Какой-то добрый человек побежал уведомить об этом солдат. Они оторвались от обеда, вернулись и добили ее.
О смерти второй жены Мао узнал из газет. Отправил теще тридцать серебряных юаней, чтобы она установила надгробие на могиле. Ян Кайхуэй умерла, потому что не пожелала отречься от своего мужа. А он уже давно жил с другой женщиной, которая родила ему дочь.
Мао не видел в своем поведении ничего предосудительного, повторял:
– Потребность в любви сильнее всего.
Третья жена вождя китайских коммунистов, Гуйюань, была на шестнадцать лет его младше. Но Мао не считал, что она одна вправе претендовать на его внимание. Многоженство было широко распространено в Китае. Женщина услаждает жизнь мужчины, и не более того.
Судьба детей тоже мало интересовала Мао. Не до них, когда его мысли отданы революции!
– Такие люди, как я, – объяснял Мао своему гостю Аристотелю Оазису, – в долгу лишь перед самими собой. Мы ничем не обязаны другим. Великие герои становятся могущественными, неистовыми и непобедимыми. Сила героев подобна урагану, вырывающемуся из теснин ущелья, подобна сексуальному маньяку, охотящемуся за своей жертвой. Нас не остановить…
Председатель Мао развлекался с гостями, пока в комнату не ворвалась разгневанная женщина. Как выяснилось, его жене Гуйюань характера было не занимать. Ей не понравилось, что она застала мужа в интимном обществе красивых дам. А ее мужа, который уже привык к подчинению и восхищению окружающих, появление жены крайне разозлило:
– Ты – железо, я – сталь, стоит нам столкнуться – все звенит.
К изумлению Аристотеля Оазиса, который привык к другому стилю взаимоотношений между мужчиной и женщиной, Гуйюань принялась колотить главу Народного Китая металлическим фонариком.
Потом она набросилась на разлучниц.
Мао пытался ее урезонить:
– Ты позоришь себя как коммунист! Иди домой, пока другие члены партии не узнали о твоем поведении.
Приказал охране увести Гуйюань.
Для Аристотеля Оазиса поездка в Пекин оказалась на редкость удачной. Игнатенко был прав. Его флот получил китайские заказы. Платили ему щедро и не торгуясь.
Но множилось и число врагов. Роберт Кеннеди обещал посадить Оазиса за антиамериканскую деятельность:
– Торговать с коммунистическим Китаем – помогать врагу!
