Кризис человечества. Выживет ли Россия в нерусской смуте? - страница 14

Под влиянием формирования этого класса, попадая в его смысловое и силовое поле, государственные управляющие системы, сохраняя свои прежние формы, по сути перерождаются. Они переходят от управления в интересах наций-государств, созданных Вестфальским миром, к управлению этими же нациями в его интересах, в интересах «новых кочевников» – глобальных сетей, объединяющих представителей финансовых, политических и технологических структур и не связывающих себя с тем или иным государством. Соответственно, такое управление осуществляется в пренебрежении к интересам обычных обществ, сложившихся в рамках государств, и за счет этих интересов (а порой и за счет их прямого подавления), что выглядит как резкое снижение эффективности.

На деле же, по-видимому, происходит повышение эффективности при кардинальной смене мотивации.

Конкретные последствия этого с точки зрения традиционного государственного и корпоративного управления (а также самоуправления на глобальном и местном уровне) многообразны, однако наиболее значимыми представляются следующие:

самопрограммирование: управленец и система управления в целом, убеждая кого-то в чем-то (а управление при помощи формирования сознания – прежде всего убеждение), неминуемо убеждают в этом и себя – и теряют адекватность;

уверование в собственную пропаганду, даже если в начале ее осуществления управленцы и система управления в целом сознавали ее недостоверность;

переход от управления изменением реальности к управлению изменением ее восприятия;

отказ от восприятия реальности в пользу восприятия ее информационного отражения (в первую очередь в СМИ);

резкое снижение уровня ответственности: работая с телевизионной «картинкой» и представлениями, управленец неминуемо теряет понимание того, что его работа влияет и на реальную жизнь людей. Последнее особенно важно, так как безответственность управляющих систем не остается их исключительным достоянием»: она в полной мере воспринимается обществом и, более того, становится в нем нормой. Ведь эффективность технологий формирования сознания повышает влиятельность тех, кто их применяет, а «платы за могущество» нет; человек, формируя сознания других, чувствует себя творцом, близким к Богу. Эйфория творчества вкупе с безответственностью обеспечивает ему невиданное удовлетворение от повседневной жизни. Безответственность, могущество и радость от работы становятся объектом подражания для обычных членов общества, не имеющих доступа к технологиям формирования сознания: им доступно лишь подражание безответственности.

Феерическим примером проявления безответственности как новой массовой культуры наиболее передового из современных обществ – американского – представляется избрание Обамы.

Причина его победы заключается далеко не только в изощренных и сверхэффективных избирательных технологиях, хотя, подобно тому, как Рузвельт первым в полной мере использовал коммуникационные и пропагандистские возможности радио, а Кеннеди – телевидения, Обама (точнее, его команда) впервые использовали политические возможности Интернета и возникших в нем социальных сетей.

Причина победы Обамы (как в нашей стране – причина победы горбачевско-яковлевской «перестройки, демократии и гласности») не сводится и к отрицанию обанкротившейся