– Справку принесла? – сразу спросил Валерьян.
– Да, – слегка волнуясь, ответила Марина, выкладывая на кофейный столик требуемый документ.
– Так, десять недель, ого, не слабо. Значит, завтра вы идете подавать заявление. О, черт, тебе же еще от родителей разрешение надо. А его где заверяют, Серень, ты, случаем, не знаешь?
– Откуда? – изумился паренек, не без изящества вскидывая светлые бровки.
– Слушайте, а может, мне просто маму с собой взять? – неожиданно влезла Марина.
– Дело. Так, значит, и сделаешь. Значит, идете вы туда завтра вдвоем, тьфу, извини, втроем, с твоей мамой то есть, и подаете заявление. И чтоб как только, так сразу. Серег, ты им там объясни, что вам тянуть нельзя.
– Да ведь и так все ясно. С такой справкой, куда уж дальше тянуть.
– Ну, ребята, не подведите меня, хорошо? – Валерьян был сам на себя не похож.
– Да ладно тебе, – успокаивающе сказал Сережа. – Сказал – сделаю, значит – все. – И, уже оборачиваясь к Марине: – А вы, значит, Марина. В школе учитесь?
– Да, в восемнадцатой.
– Что? – Оба, как по команде, уставились на нее. – В восемнадцатой английской? В американской, то есть?
– Ну да.
– Вот это да, – сказал Сережа. – Первый раз вижу живого человека из этой школы. Вот это да. А правда, что у вас практики в Америке каждый год бывают?
– Ну, про каждый год – это преувеличение, но за одиннадцать лет аж три практики у нас там было. Одна – две недели, другие две – по три. Ну, еще бывает, что отличников по обмену посылают, – и Марина тяжело вздохнула.
– И где вы были?
– Ну, разно. В первый раз – в Нью-Йорке только, второй – еще в Лос-Анджелесе, последний раз в Бостон возили.
– Да? Ну и как там? – И они оживленно заговорили об Америке, начисто забыв об изначальной причине встречи.
Часа через полтора Сергей заторопился уходить, Валерьян, взглянув на часы, зачертыхался, но Сергей все-таки вышел первым, точнее сказать, он вышел как бы сразу – вот сказал: "Ой, мне пора!" – и вот – уже исчез. Но перед тем, как исчезать, он все-таки уточнил:
– Марина, так, значит, завтра на Киевской в два. Там ведь с часу до двух перерыв, а с утра у меня лекции.
– Да, а у меня уроки, – крикнула Марина в ответ, но уже в пустоту.
Зато с Валерьяном они вышли вместе.
– Слушай, – сказал он в лифте, внимательно разглядывая ее, – а ты почему никогда ничего не рассказывала?
– О чем? – искренне изумилась Марина.
– Ну, о школе, там, об Америке.
– Так ты ж не спрашивал никогда. – Марина рассмеялась. – А сам-то ты в какой школе учился?
– В двести пятнадцатой.
– У Эмиля? В литературной то есть? – заинтересовалась Марина.
– Ага. Да я же тебе рассказывал. Да ничего интересного. Ни тебе Америки, ни даже Англии. Одни семинары да лекции, муть всякая. Другое дело, ребята у нас хорошие были – это да.
– Так уж и муть, – усомнилась Марина. – А все почему-то вашу школу хвалят. Из нашего класса даже перешли к вам два человека.
– Ну, кое-что интересное есть, конечно, – признал Валерьян. – Да и самого Эмиля со счетов сбрасывать нельзя – он, конечно, личность.
– Вот видишь! – Марина улыбнулась.
– Слушай, – уже выходя из подъезда и собираясь поворачивать в сторону, противоположную той, в которую надо было Марине, снова заговорил Валерьян. – А ты смогла бы учить детей?
– Детей? Каких детей? Чему учить? – растерялась Марина.
– Английскому, конечно, – как маленькой, разъяснил Валерьян. – Ты же его, наверное, хорошо знаешь. – И, видя, что до Марины все равно не доходит, быстро прикоснулся на прощанье к ее руке. – Ну, не бери в голову, там увидим. Будь. И не забудь, пожалуйста, про завтра. Это очень важно!
