Может случилось чего?
– Пардон, мадемуазель, – произнес я, подмигивая собеседнице и, поставив бокал на ближайший стол, пошел к небольшому закутку, за которым уборные скрывались.
– Вы не понимаете, это же дети. А вы, получается, лишаете их дома! – услышал я голос Крошкиной.
– Знаю я какой это дом. Сам в детдоме вырос. Худшего ада на земле нет, – ответил ей мужской, он мне, кстати, знакомым показался. Так что я пока решил не высовываться, замер на месте, прижавшись к стене.
– У нас не так. Хотите – приезжайте и посмотрите, – парировала Вероника.
– Ага, это как перед приездом проверяющих – вы даже траву в цвет асфальта покрасите? Нет, деточка, мне эта земля самому нужна. Построю там развлекательный комплекс.
– Что? Но так нельзя!
– Можно. Место очень подходящее, новые районы поблизости, а подобных заведений нет. А ты переезжай. У вас же, у Крошкиных, особняк имеется, вот туда и переселяй детишек.
– Он не подходит.
– Тогда ищи. Так и быть, пойду на небольшой уступок и дам тебе срок до конца лета. Первого сентября приедет бульдозер, сносить нафиг все лишнее с моей земли.
– Вы эгоист, Степан Олегович.
– Да, я такой, – усмехнулся мужчина, а я, поняв кто он такой, вышел к беседующим.
– Добрый вечер, – поздоровался я громко. Оба на меня обернулись. Крошкина вся красная, как помидор, который вот-вот – и взорвётся. А на лице мужчины ехидная улыбка.
– О, привет, Илья, не знал, что и тв здесь будешь, – улыбка на его лице превратилась в добродушную, – Роза Александровна с тобой?
– Нет, к сожалению. Розочка греется на солнышке в окружении смуглых официантов.
– Молодец какая, надо будет к ней наведаться, что ли.
– Да она сама скоро приехать собиралась. Вы-то в наши края надолго?
– Ох, надолго, до осени точно, – ответил Казимиров, – ладно, еще поболтаем. Я пойду, меня там рыжая красотка уже заждалась, – он прошел мимо меня, похлопал по плечу и поспешил в зал.
А я шагнул к Веронике. Только вот она почему-то тоже шаг сделала, от меня. При этом смотрела зло.
– Ты откуда этого знаешь? – кивнув на удаляющуюся спину Степана, спросила Крошкина.
– Так он партнёр бабули моей. Ну и мой, можно сказать. А вы с ним что, что-то не поделили?
Крошкина растерянно в зал посмотрела. Сумочку в руках сжимала и произнесла:
– Какого-то черта, меньше, чем через два месяца этот эгоист вступит в права по наследованию земли, на которой стоит мой детский дом. И ни в какую не хочет уступать. Детей ему совсем не жалко. Сухарь. Чёрствый, – ответила Вероника.
– Казимиров мужик стальной. Его ничем не проймёшь.
Вероника печально вздохнула, а потом взглянула на меня и, словно опомнившись, спросила:
– Ты ж в туалет шел?
– Ну да.
– Ну так иди, – прыснула она и тоже поспешила в зал. Я за ней. Зачем не знаю. Уже почти догнал и лишь остановившись с Крошкиной рядом, увидел, что мы возле двух мужчин стояли.
– Что-то случилось? – поинтересовался у Вероники мужчина с восточной внешностью. Я его узнал. Мы встречались, год назад, пару раз. Тимур Каджая. Когда-то он был главным спонсором Никиты Сергеевича, но после того, как мой учитель узнал про семейный бизнес Каджая – прервал с ним любые контакты. Чтобы никак себе не дискредитировать. Но, говорят, сейчас Тимура с семьей и родиной ничего не связывает. Он прочно обосновался в нашем городе. Чист и почти светел, несмотря на цвет глаз и волос.
Второго мужчину я тоже знал, но уже не лично. Денис Иванов. Везунчик по жизни. Из пешек в короли. Просто удачно женился на богатой наследнице.
