Первой моей мыслью после того, как я перешагнул порог этого известного всему правобережью медицинского заведения была: «В городе произошёл теракт!» Стонущие, плачущие, кое-как и абы чем перебинтованные люди сидели вдоль узкого коридора на деревянных откидных стульях, стояли у подоконника, что-то объясняли медсёстрам про вывих лодыжки и сломанный палец. В воздухе стоял запах пота, крови, йода и боли.
– Третий час сижу! Помереть уже проще! – простонала какая-то женщина средних лет с почерневшими губами, поддерживая правую руку левой.
– Помирают на улице! Все кто сюда дополз – останутся живы! Следующий! – раздалось из кабинета хирурга.
Я радикально выбивался из всей этой толпы с пробитыми головами, вывихнутыми ногами и колото-резаными ранами предплечий. На меня упало несколько недоумённых взглядов, но тут всем было ни до кого и ни до чего. Столько боли в одной куче я не видел никогда в жизни, и мне стало стыдно, что лезу сюда с каким-то клещом, который, может, и не заразный вовсе. Неужели тут всегда так?! Так должен выглядеть фронтовой госпиталь, а не городской пункт первой медицинской помощи!
Без особой надежды на ответ я спросил у высокого мужчины в белом халате, который вышел из кабинета с табличкой «Рентген» и проходил мимо меня по мрачному коридору, словно ангел среди страдающих грешников.
– Простите, а с клещом… Меня клещ укусил. Намедни! – вдруг вырвалось у меня странное слово.
Откуда оно взялось в моём лексиконе – я сам не понял. Наверно, это уже микробы так на мозг действуют!
Удивительно, но доктор остановился, нашёл меня взглядом среди несчастных и удивлённо спросил:
– Куда укусил, простите?
– В бедро. Вчера. Я его выкинул. Ну, клеща выкинул.
Слова путались, не хотели выстраиваться в правильные словосочетания и предложения и слетать с языка. У меня получалось собрать их только максимум по двое, и дальше логическая связь между звуками терялась в начинающих воспаляться закоулках мозга. Вся эта обстановка кладбищенской прихожей действовала на меня ужасающе. Я никогда не задумывался, что миллионный Красноярск производит столько случайно пострадавших людей в каждую единицу времени! И ведь по их лицам сразу понятно: они не выживут! Все они обречены, но в последней надежде приползли сюда, чтобы сейчас, вот тут, у меня на глазах начать агонизировать и синеть! То ли дело на моей работе! Как хорошо, что я не медик! Или наоборот – плохо? Ходил бы тут сейчас как у себя дома…
– Страховка есть? По страховому полису мы можем поставить вам укол гамма-глобулина. Если полиса нет, то это стоит, кажется, что-то около девяти тысяч. Пройдите вон в тот кабинет, там вам точнее подскажут!
– Девять тысяч за укол!? – вырвалось у меня.
Я хотел рассказать доктору, что я только что купил машину и денег совсем не осталось. И девять тысяч за укол – это же грабёж! А если денег нет и остался только полтинник на аспирин? Что делать? Сдохнуть? Но врач уже шёл по коридору такой неторопливой походкой, словно пенсионер отправился в ларёк за газетой. И ему пофиг все эти люди! И я ему пофиг! Люди – ладно, но меня-то ещё можно спасти! Они обязаны меня спасти! Я молод и красив, у меня ещё вся жизнь впереди. И вдруг ласты слепить из-за какой-то ерунды! Да вы тут с ума что ли все посходили?
Я робко постучал в указанный мне кабинет с табличкой «7». Потом, не дождавшись ответа, приоткрыл дверь. Прямо напротив двери сидела толстая тётка свирепого вида в очках и белом халате и писала какие-то бумаги. На меня она глянула мельком и продолжила заниматься своим делом. Перед ней на столе горела лампа, лежала гора каких-то бумаг, в темноте кабинета стояла кушетка, ширма и пара табуреток.
