Полуодетые, босоногие, чумазые, пахнущие чесноком, потом и дымом, юные вилланы были сынами ее земли. Бремя тяжелой работы и бедности еще не в полной мере касалось их. Им пока не надо кормить свои семьи. С раннего утра до сумерек горбатиться на полях и в виноградниках. Мучиться в полночный час бессонницей от мысли, как вовремя отдать подати сеньору. Рожать и хоронить своих сыновей, умирающих от болезней и нищеты. Управившись со своей долей домашней работы, они уходили на речку тайком ловить рыбу или в лес за хворостом, съедобными корешками, травами, ягодами и грибами, где носились, увлеченные играми, и кричали во всю силу своих легких от полноты жизни.
Вечерело. Костер догорал медленно. Мартин предусмотрительно обложил его кругом высокими камнями, сохраняющими жар.
– А слышали, госпожа, что у нас случилось? – повернув голову к Луизе и облизывая пальцы, заговорил мальчуган, одетый только в длинную, истертую на животе и коленях, домотканую холщовую рубаху.
– Что? – вопросительно взглянула она.
– Говорят, в прошлое полнолуние оборотни спустились с гор и утащили корову мельника. А давеча лесные весь день бегали по сенокосу как полоумные. И потом их крики и шум упавших деревьев разносились по лесу.
– Лесные?! – Луиза удивленно взглянула на Ворона. Эти никому не показываются. Чудно! Да еще на сенокосе, где и замковые могут шнырять.
– Видели лесных, – подтвердил Ворон. – Может быть, преувеличивают, потому как не нашли ничего в тех местах, да только не нравится мне все это! Дед видел сам. Сказал, не в себе они были. Оборотни тому причина.
– Все из ваших целы? – с затаенным беспокойством спросила Луиза.
– Пока да.
Это «пока» еще больше встревожило мальчишек, как если бы жертвы уже имелись. Жевание на миг прекратилось. Луиза обвела их взглядом, читая суеверный страх на лицах.
– Да, да! И мы все думаем, скоро оборотни утащат пастуха Вильяма, – вставил птицелов Гоше с копной светлых кучерявых волос.
– Это почему же они должны утащить пастуха? – поинтересовалась Луиза.
– Он же поздно возвращается домой и гонит стадо неподалеку от Черной лощины, – деловито сказал Гоше, выскребая свою миску и посматривая на опустевший котелок, на дне которого, поблескивая монетами жира, оставалось немного похлебки.
Луиза задумалась. Вести об оборотнях быстро разлетелись.
– Да врут все! – перебил его Бан. – Вильям хоть и дурак, но он ни за что не погонит коров по тем местам.
– Ничего не врут! – обиделся Гоше. – Он мне сам рассказывал, как однажды перебрал вина у мельника и заплутал по дороге домой. Смотрит, а сам уже на краю лощины. И страшный вой вдруг послышался. Понятно, Вильям – бежать. А оборотни гнались за ним. Ну, Вильям и залез на осину и просидел там до рассвета. Оборотни караулили его, пока рассвет не занялся, а потом исчезли в огненном облаке.
– Вранье! – сказал авторитетно Бан. – Как тебе пьяный может на дерево взобраться?!
– Захочешь жить, еще не то сделаешь, – уверил его Мартин.
– И что, оборотни не полезли за ним на дерево? – спросила Луиза.
– Да как же они смогли бы забраться, госпожа?! – удивился Гоше. – Ведь осина – дерево для них запретное!
– В Черной Лощине и так нечисто, оборотни там и поселились, – добавил Мишле, суеверно крестясь. Другие, включая и Ворона, сделали пальцами знак, оберегающий от злых сил.
– А вот в этом ты абсолютно прав, – сказала Луиза. Она уже давно сопоставила рассказы Левши с собственными наблюдениями. «Откуда такая беда пришла в наши благодатные земли?» – мелькнула у нее горькая мысль.
