– Хм…
«Может, это знак? Мне действительно пора отдохнуть? Сезон выдался удачным. Могло быть, конечно, лучше, если бы кое-кто не прохлаждался на работе… так, спокойно, – вдох-выдох, – пусть катятся нахрен, если их что-то не устраивает. А я и вправду немного отдохну».
Очередные крики детей заставили поморщиться.
«Вот только надо выбрать, где сейчас не сезон… меньше народу, больше кислороду».
Остаток вечера прошел в изучении туристических сайтов. За окном уже зажглись фонари, когда я нашел, наконец, то, что искал. Мексика. Ривьера Майя. Период дождей как раз начинался с мая и шел до конца октября. Мои губы расплылись в довольной ухмылке…
***
– Майнг… Мак… сим.
Я услышал знакомый нежный шепот и застонал, ибо тот вырвал меня из объятий пусть болезненного, но все-таки сна. Чувства сразу обострились. Жар вернулся, как и общее ощущение паскудности да омерзения. А еще мочевой пузырь напомнил, что его давно не опорожняли.
– Убирайся, – глухо молвил я, не поднимая головы, – дай мне просто умереть.
– Майнг Мак… сим, – косоглазка позвала настойчивее.
– Как вы затрахали меня все…
Я поднял голову и повернулся на бок. Цацке сидела передо мной на коленях и с долей испуга рассматривала меня. В сумраке я не сразу заметил, что она вернулась не одна. Позади возвышалась фигура какого-то лысого мужика с приплюснутой и вытянутой головой, будто ее положили под пресс. Цацке развернулась к нему и что-то быстро проговорила. Тот спешно залопотал в ответ, и через пару секунд девушка уже бежала разводить огонь в очаге. Вспыхнуло пламя, на удивление ярко осветив комнату. Видимо, индианка подбавила дров. Я увидел, что приплюснутый – морщинистый старик с какими-то дурацкими татуировками и полностью обвешанный деревянными бусинами. Шея, запястья… все в бусинах. Еще и нос проколот какой-то хренью. В руках человек держал мелкие вязаные мешочки. Доверия они у меня не вызывали, как и их владелец.
– Это что за хрен? – хрипло молвил я. – Цацке, кто этот придурок?
– Ах-мен, – бросила та через плечо.
– Выглядит так же, как зовется.
Я хотел засмеяться, но лишь закашлялся. Горло разболелось с новой силой.
Ах-мен, или как его там, опустился на пол, развязал один из мешочков и достал каменную статуэтку в виде обнаженной женщины. Бережно поставил ее на пол прямо передо мной.
– Мы что, дрочить собираемся?
– Иш-Чель, – трескучим голосом, словно горящие ветки, пробурчал старик.
– Лучше таблетку дайте, ироды…
На громкие возмущения у меня уже не осталось сил.
Игнорируя мои слова, ах-мен отдал подошедшей Цацке какую-то деревянную трубку. Та живо ее схватила, вновь сбегала к очагу и подожгла один из концов, затем спешно вернулась к старику. Скрюченные пальцы забрали предмет, поднесли к потрескавшимся губам, и приплюснутый громко пыхнул прямо на меня. Из трубки вылетело облако дыма. Запахло табаком, причем довольно мерзким. Будто курнули самую дешевую пачку.
– Ахренеть… – я закашлялся, теперь горло болело так, что хотелось выть и лезть на стенку, – совсем поехали, что ли?! Петухи крашеные… проще сразу застрелить!
Как и раньше, мои слова улетели в пустоту. Ах-мен развязал второй мешочек и выудил оттуда белые гладкие камешки. Что-то пробормотал на своем непонятном, и Цацке опять побежала к очагу.
«Совсем загонял девчонку, старый хрен…»
Та вернулась с ножом.
– Отлично, полосни по горлу и закончи мои мучения…
Однако к моему искреннему изумлению, косоглазка ловкими движениями разрезала веревки на моих запястьях. Правда руки настолько затекли, что поначалу я не почувствовал разницы.
