«Жива. Значит, тот козел с дырявым носом ей поможет. А я сваливаю!».
Единственное, прежде, чем уйти, я проковылял к очагу, быстро накидал как попало в сумку остатки крольчатины, нашел в углу тот самый нож и маленький кувшин, закрытый крышкой. Возможно, с той самой кукурузной водой. Не рассматривая, кинул следом за мясом и, держа нож наготове, похромал к выходу. Времени терять больше нельзя.
Остановившись на пороге, обернулся через плечо.
Цацке так и лежала посреди кухни, раскинув руки. Осколки стекла тускло блестели в затухающем пламени очага.
Вновь почувствовав укол совести, я глубоко вдохнул и выдохнул, а затем заставил себя выйти во тьму.
Деревня спала. Аккуратненькие домики из глины ютились среди мрака, смутно озаряемые лунным светом. Джунгли взрывались криками ночных птиц. Не заметив людей, я, что есть сил, поковылял в лес. К той самой тропе из песка, коей меня привели вчера. Сердце немного успокоилось только когда селение скрылось за зеленой завесой. Тогда я остановился, ибо терпеть уже не мог. Снял шорты и с нескрываемым облегчением опорожнил мочевой пузырь. Затем в изнеможении облокотился о пальму. Простоял так с минуту, вслушиваясь в звуки ночной чащи. Не преследуют ли меня дикари, не подняли ли шума? Но вроде пока все тихо. Явно ненадолго, потому стоит поторопиться.
«Куда?».
До сих пор не задавался этим вопросом. Сбежать – вот была единственная цель. А там посмотрим. И вот теперь я по полной ощутил, что остался один среди враждебного мира. Мира, который навис и готов раздавить, лишь только дашь слабину. Мгла ночи действовала удручающе.
«Вернусь туда, откуда все началось. Быть может, удастся найти дорогу домой».
Я слабо в это верил, но тлеющая надежда была лучше беспросветной тьмы.
Шмыгнув, выпрямился и вернулся на тропу. Та пустовала. Поправив ремень сумки дрожащей рукой, побрел в сторону берега. Духота немного отступила, но ветра не было. Таблетка начинала действовать. Испарина усилилась, но жар стал проходить. Я достал украденный кувшин, на ходу откупорил крышку и заглянул внутрь. Судя по запаху, в нем была кукурузная вода.
– Поцоле, – прохрипел я и осторожно глотнул.
Да, она. Узнал этот сладковатый вкус крахмала. Воду надо беречь. Рыгнув, убрал сосуд обратно и продолжил путь.
– Надеюсь, Цацке меня простит.
Воспоминания о том, что пришлось совершить, были неприятны, но я успокаивал себя тем, что просто не оставалось выбора. Либо сбежать, либо… я даже не хочу знать, какую судьбу уготовили мне эти крашеные петухи. Рисковать точно не хотел.
«Так… ладно. Что дальше? Вернусь на берег, возьму каноэ. Вроде, один из тех туземцев спрятал его неподалеку. Но вот смогу ли переплыть пролив?».
Я почему-то был уверен, что в гребле нет ничего сложного. Махать веслом туда-сюда, вот и все. Но на это нужны силы, которых маловато. Да и перебираться ночью через океан – та еще идейка. А ждать никак нельзя! Меня скоро хватятся!
«Что же делать?».
С губ сорвался стон. Я приостановился и вытер пот со лба.
«Ладно. Выйду на пляж, а там видно будет. Может, сумею, наконец, поймать сигнал на телефон?».
Эта мысль слегка приободрила. Я даже зашагал увереннее. Вскоре и вовсе почувствовал на коже приятную свежесть океана. Жар полностью отступил, анальгин подействовал. Но на его место пришла такая слабость, что я понял – вряд ли сумею преодолеть сраный пролив.
Наконец, показалась вода. Я вступил на белый песок и вдохнул полной грудью. Свежий воздух смягчил боль в горле, теперь оно не так сильно першило. Материк был виден, пусть и утопал в сумраке. Такой близкий и такой далекий одновременно. Вновь показалось, что я вижу силуэт загадочной пирамиды. В темноте она выглядела еще зловещей, нежели днем.
