– Я сказал, верни очки и убирайся!
На секунду мне почудилось, что в темных зрачках туземца промелькнула искорка разума. Его левая рука потянулась к волосам, будто собиралась отдать очки. Я потерял бдительность. Через миг тупой конец копья саданул мне по кисти, ладонь пронзила боль, пальцы выронили нож. Однако это меня не остановило. Ярость заклокотала сильнее, и я набросился на обидчика с голыми руками. Тот ловко загородился древком и оттолкнул меня. Я чудом удержал равновесие, но ненадолго. Индеец подсек мне ноги копьем и повалил на песок.
– Крашеная падла!
Попробовал встать, но в этот момент тупой конец копья вновь соприкоснулся со мной. На этот раз хренов индеец съездил мне по лицу. В голове взорвался сноп искр. Взор резко помутился. Я почувствовал, как туземец перекатывает меня на спину и заводит руки назад. Вновь ощутил на коже крепкие путы.
– Отпусти меня, петух крашеный! Че ты привязался ко мне?!
– Майнг! – рыкнул он прямо над ухом.
– Да иди ты в жопу!
Мои гневные выкрики не помешали ублюдку в очередной раз связать по рукам и ногам. Завершив свое мерзкое дело, он перевернул меня на спину. Я не удержался и смачно харкнул прямо в эту размалеванную харю.
– Чтоб те жизнь медом не казалась, сраный кукурузник!
Кажется, туземца чуть удар не хватил, его глаза налились кровью. Он замахнулся копьем, явно намереваясь проткнуть мне самое сердце.
«Может, оно и к лучшему. Прекратятся, наконец, все эти мучения!».
Несколько томительных секунд индеец стоял надо мной, тяжело дыша и готовый пронзить острым наконечником.
– Да давай уже! – в бессильной ярости подстегнул я, и это вывело его из ступора.
– Майнг, – глухо ответил туземец и вновь ударил меня тупым концом, на этот раз выбив сознание.
Удар выбил из меня сознание, удар его и вернул. Я упал с высоты и больно треснулся спиной о землю. Вдобавок досталось рукам, связанным за ней. Возможно, даже кости сломал, но кисти так затекли из-за ублюдских веревок, что я ничего не чувствовал. По крайней мере, там. Остальное же тело взрывалось настоящим салютом всевозможных ощущений. И в этот момент я искренне жалел об отсутствии у древних индейцев огнестрела. Ведь он мог разом покончить с моими мучениями.
За вернувшимся сознанием послышались гневные крики, среди которых я вновь услышал треклятое «майнг».
«На встречу хлебом с солю, видимо, рассчитывать не стоит».
Рискнул открыть глаза.
Я лежал на опушке той самой поляны, где ютилась местная деревня. На этот раз она не пустовала, вся округа заполнилась людьми. Мужчины, женщины, старики и дети. Все, как на подбор, с шоколадным загаром, темными раскосыми глазами и черными волосами. Они галдели, тыкали в меня пальцами и гневно выкрикивали опостылевшее «майнг».
– Майнг! Майнг! Майнг!
«Ну все, сейчас линчуют нахрен».
Село походило на разворошенный улей диких пчел. Похоже, каждый ее обитатель жаждал моей крови.
«Это все из-за Цацке? Неужели померла? Дышала же, когда уходил».
Мысль о возможной смерти косоглазки удручала. Девушка была единственным человеком из всей сраной туземной братии, что отнеслась ко мне по-хорошему. А я ее бутылкой по башке огрел…
«У меня не оставалось выбора» – продолжал успокаивать проснувшуюся совесть я, но на сей раз вышло из рук вон плохо.
Выбор есть всегда, и я его сделал. Пришло время пожинать плоды.
Я обвел взглядом беснующуюся толпу, пытаясь разглядеть в ней знакомый силуэт, но Цацке нигде не было видно. Чувство омерзения вернулось с новой силой. В какой-то миг даже захотелось, чтобы все эти люди скорее набросились и разорвали меня в клочья. Быть может так я, наконец, обрету покой?
