Все это мигом пронеслось у меня в голове. Из последних сил рванул в чащу, с трудом разбирая в громовой какофонии свое хриплое дыхание. Углубился в лес, едва не напоролся на острые ветви кустарника. Впотьмах они чуть не выкололи мне глаз.
– Говно!
Крик должен был получиться гневным, но я так замерз, что вместо своего голоса услышал жалкое дребезжание. Изо рта повалил пар, будто это не тропики, а заснеженные поля Антарктиды.
Прошел вперед еще немного, взглянул вверх. Естественная зеленая крыша над головой ходила ходуном под напорами шквалистого ветра, то и дело раскрываясь для очередных порций холодного ливня. Но то было всяко лучше, чем под открытым небом. Сощурившись, вгляделся вперед. Очередной всполох молнии и раскат грома. Увидел крепкое, непонятное дерево с раздвоенным стволом и пушистой кроной. Листва шумела и ревела, но основа вроде не шаталась. Поплелся туда, облокотился о шершавую поверхность и, хрипло дыша, сполз по ней на землю. Та оказалась холодной, влажной, но я итак промерз до костей да вымок до нитки. Взор скосил на ноги. Их жгло и саднило, а кожа перепачкалась в грязи.
Дрожащей рукой расстегнул сумку, достал бутылку Топо-Чико и отхлебнул. Газировка остыла и стала едва ли не ледяной, обожгла внутренности. Но мне просто необходимо было попить. Убрав бутылку, положил сумку меж стволов, чтобы хоть как-то обезопасить от влаги, но нехорошее предчувствие зрело под сердцем – «Боржоми» пить уже поздно.
– Зато есть Топо-Чико, – криво усмехнулся я и зашелся кашлем.
Снял правую сланцу и осмотрел ступню. Каким-то чудом ничто не прокололо толстую подошву. Чего нельзя было сказать о коже поверх. Она оказалась буквально утыкана занозами, ссадинами и порезами. И все это покрывал обильный слой сырой земли.
– А-а-а! Петухи крашеные, сука! – проорался я. – Чтоб вы сдохли, мрази!
Грязь нужно было немедленно смыть, но от одной мысли, что придется возвращаться на берег в бушующий шторм, становилось дурно. Решил пожертвовать остатками газировки из одной бутылки. Лучшего все равно не оставалось.
Дрожащими пальцами, стал смахивать и убирать налипшую землю. Это заняло некоторое время. Руки плохо слушались из-за холода и нервного напряжения, тело бил озноб. Разобравшись с грязью, принялся удалять и вырывать занозы, при этом не забывая вспомнить местных аборигенов самыми экзотичнымми словами.
Сквозь листву продолжали сыпать дождь, но, как ни парадоксально, его не хватало для того, чтобы смыть землю с ног. От моих усилий та лишь еще больше размокла и размазалась по коже. Похоже, придется-таки использовать Топо-Чико. Простонав сквозь стучащие зубы, взял газировку и стал осторожно поливать стопу. Старался экономить и не выливать все сразу. Кто знает, сколько еще придется тут просидеть. Вода мне понадобится. С газировкой процесс пошел быстрее. Всполохи молний служили мне естественным источником света, а на гром я уже перестал обращать внимания.
Кое-как смыв грязь и вытащив занозы, которые нашел, осмотрел кожу. Куча ссадин и царапин. Выглядело мерзко, жутко саднило, но я ожидал худшего. С облегчением выдохнув, взял сумку и раскрыл ее. Поднес почти вплотную к лицу и заглянул. Очередная молния осветила полупустой спрей от комаров, полную бутылку Топо-Чико, герметично закрытую походную аптечку, парочку бургеров, пачку мексиканских денег и паспорт. Последние-таки намокли и превратились в какое-то говно. Теперь ими даже задницу не подтереть. Паспортом, кстати, тоже. Оставалось надеяться, что бинты и пластыри в аптечке не пострадали. Да, я всегда носил ее с собой. Мало ли, какая хрень случится в тропиках, а я даже температуру переношу так себе…
