– Достаточно! – Ольга горделиво вскинула подбородок. – Это была ошибка. Простите, сударь, что отнимаю у вас ваше драгоценное время.
Голос магини так и сочился сарказмом и обидой.
И это так сильно напомнило мне одну капризную одногруппницу, которая считала, что мир крутится исключительно вокруг неё, что я не выдержал.
– Ошибка, Ольга Ивановна, это полагать, что все вокруг вас умеют читать ваши мысли! А ещё, ошибка – это раздувать какую-нибудь мелкую проблему до размеров слона. А ещё ошибка…
– Довольно! – щёки магини залил густой румянец и она впервые за всю беседу посмотрела мне прямо в глаза. – Ты такой же, как все! Я думала… А ты! А вы!
– Ну ё-моё… – на меня обрушился такой шквал эмоций, что я даже потерялся. – Ольга Ивановна, ну что ж вы так…
– Вон! – крикнула магиня, вскакивая на ноги. – Вон, я сказала!
Эмоции зашкаливали, аура Обожания шибала по мозгам, превращаясь моментами в Ауру Ненависти.
И если бы не нагревшийся браслет, я б, наверное, выползал из кабинета на четвереньках.
Эх, как бы мне сейчас пригодился опыт моих предков по материнской линии! Может быть, я бы смог найти нужные слова.
Но память дедов подсказывала, что когда девушка находится в таком состоянии, любые слова бесполезны.
– Ну вон, так вон, – пробормотал я, вставая с дивана и вместо двери шагая к её столу. – Как скажете.
Я собрал всю свою силу воли в кулак, зажмурился, скинул браслет, покрепче ухватился за стол руками и взглянул магине прямо в глаза.
Без браслета пришлось худо.
Сердце резануло ножом предательства, и стало так больно, так одиноко, так тошно и приторно стыдно, что захотелось отравиться.
И я даже знал чем.
Особый напиток «Восточная ночь». Требует высоких навыков алхимии, дорогостоящих специй и многонедельной настойки, но результат даёт стопроцентный.
Одного бокала хватает, чтобы Одарённый любого ранга унёсся в мир грёз, где он самый сильный, или любимый, или богатый, да так оттуда и не вернулся.
Приятный вкус, чудесный аромат – идеальная кампания для последних мгновений жизни.
«Хотя какая это жизнь?» – я уловил полные горечи мысли магини.
«Хочешь жизни? Лови!» – зло подумал я и раскрыл Ольге всю свою память последних лет.
Как говорится, клин клином выбивают.
Ощущение долга и надвигающейся катастрофы, висящее над головой, словно Дамоклов меч…
Бескрайний ужас, накатывающий после видений – неуязвимые ящеры в силовых доспехах, сметающие всех на своём пути. Будь то солдат, полицейский или женщина с детьми…
Крики наёмника, пытаемого в пустыне…
Моральные терзания, от которых хочется залезть в петлю…
Чувство обречённости при виде бесконечной Пустынной Волны – скольких бы ты ни убил, поток демонов не иссякает…
Боль в обожжённом теле, нестерпимый жар и тошнотворно-сладкий запах горящего мяса…
Смертельная моральная и физическая усталость и умирающие вокруг товарищи…
Эмоции запертых в подвале детей…
Статуя Дубровского, отлетающий от него Толстой и убийственный заряд, прожаривающий, кажется, всё тело от ногтей до мозгов…
Ледяная ненависть северян…
Подлость продажного судьи, издевательства надзирателя-садиста…
Животная ярость одержимого перевёртыша…
Несколько раз я чувствовал, как магиня хочет разорвать контакт, но я не давал ей вырваться, показывая самые «жизненные» моменты.
Возможно, я поступал неправильно, вываливая всю эту тяжесть на хрупкие плечи девушки, но ничто так не помогает прийти в себя, как настоящая беда.
