Господи, кто о чём, а девочки про любовь!
– Не могу сказать, Ольга Ивановна, – я взглянул на девушку, трогательно прижимающую к груди кулачки, на её полный надежды взгляд, и, покачав головой, неохотно протянул: – Это большой секрет, понимаете?
– Понимаю! – магиня мгновенно расцвела и заулыбалась. – Спасибо вам, Михаил! Спасибо!
– Вас ждёт Яков Иванович, – сухо ответил я и выскользнул в коридор.
Прислонился спиной к стене, мазнул взглядом по ухмыляющемуся Демиду Ивановичу, который, похоже, слышал наш разговор от и до, и пробормотал:
– Слава богу, она не знает, что мы завтра убываем в надел.
Или… стоп. Да я сам же ей об этом рассказал!
– Надеюсь, – классный мгновенно понял мои опасения, – она не увяжется за нами вслед.
Мне кажется, за всё моё пребывание в остроге я столько не говорил, сколько по прибытии в гимназию.
И это только поболтушки с директором и Ольгой! Важные, конечно, но тем не менее.
Торжественно пообещав себе болтать поменьше и делать побольше, я направился в столовую.
На физику я успевал только к самому концу, поэтому выбор был очевиден.
Зато, пока ждал ребят, успел помочь Зинаиде Ивановне. Ну и пообщаться с ней, куда ж без этого.
На этот раз нужно было перекатить бочонки с мёдом, что для меня, с моей возросшей силой, оказалось плёвым делом.
Вспомнилась бочка с маринованными опятами, которую мы с Мироном еле-еле утащили в кладовку.
Вот, ей-богу, у меня тогда чуть пупок не развязался! И это несмотря на бронзовые ручки.
Правда, мне так и не удалось попробовать этих опят… Ну да какие мои годы.
А вот настроение нашего повара мне не понравилось.
Какая-то она была напряжённая и зажатая, что ли?
Двух-трёх вопросов оказалось достаточно, чтобы понять – Зинаида Ивановна очень переживала за гимназистов и буквально места себе не находила.
И, честно говоря, я с трудом дождался прихода в столовую своих одноклассников.
Очень уж напрягали все эти «Ой, что же будет!», «Ой, вы же такие молоденькие ещё!», «Ой, Древние нас всех сохрани!»
В общем, когда пришли парни, я с радостью выскочил им навстречу.
Полюбовался на их удивлённые лица, пижонски щёлкнул каблуками и громогласно поприветствовал своих друзей:
– Здравия желаю, товарищи гимназисты!
– Михаил! – первым отмер Мирон и, подлетев ко мне, попытался раздавить меня в своих объятьях. – Ты как?! А мы к тебе хотели! Но нас не пустили! Да и вообще!
– Здарова, бандит! – рявкнул Толстой, отпихивая Мирона в сторону и также пытаясь меня раздавить. – Или, лучше сказать, Золотой гимназист?
– Михаил! Ну наконец-то!
– Ура, ребята!
– Миша, ты как там? Нам тут такие вещи про тебя передавали!
– Говорили, что тебя в первый же день блатные на счётчик поставили!
– А ещё говорили, что ты в душ вообще мыться не ходил, чтобы случайно мыло не уронить!
– А правда, что там были бои на выживание?
– Старшаки клялись, что тебя в кандалах держали!
– Михаил, привет!
Парни обступили меня, словно какого-то инстаблогера и, позабыв про обед, хлопали по плечам, жали руку и засыпали бесконечными вопросами.
Дошло до того, что Зинаида Ивановна начала ругаться, мол, суп стынет, и мне пришлось пообещать, что железно расскажу всё – от и до, но чуть позже.
Хоть пятёрок больше не было, расселись мы так же, как в начале года. И соседние столики жадно прислушивались к каждому слову, доносящемуся от нашего столика.
Славик и Фил смотрели с восхищением, Мирон с плохо скрываемой завистью.
