Не тратя времени понапрасну, она отогнала лишние мысли в сторону и приступила к делу. Это очень удачно, что вампир скрылся из виду, и теперь она может не скрываясь осмотреть его жилище. Итак, что мы имеем? Ужасный бардак, явно нездоровая пища, комиксы на подоконнике круглого окна, в ящике комода бесконечное множество черных футболок – никакой фантазии. Пачка никотинового пластыря, игрушка йо-йо, старые dvd. Ну просто логово подростка, не иначе.
– Сколько тебе лет? – спросила она только для того, чтобы заглушить шорох открываемых ею ящиков.
– А сколько дашь? – послышалось игривое из-за штор.
– Похоже, что тебя обратили совсем недавно.
Послышался смех, заглушенный шумом набирающейся воды.
– Выходит, я хорошо сохранился… Нет, свою собственную жизнь я уже прожил. И вообще, про возраст спрашивать неприлично! Я же не спрашиваю, сколько лет тебе. Обычно девушки из-за таких вопросиков психуют.
– Но это же совсем другое, – невольно Хлои и правда стало очень любопытно. Какого это? Жить веками, наблюдать за тем, как сменяются эпохи, и не сойти при всем при этом с ума? – Что интересного ты успел увидеть? Может, был знаком с великими людьми?
– О, все-таки я был прав. Ты романтик. И романтизируешь вампиризм. Ты поэтому пошла в Сумеречные? И какого оно, разочарование на вкус?
Хлои замерла со старой пожелтевшей тетрадкой в руках, серьезно оскорбившись. Тихо закрыв ящик, она решила не допытываться и дальше, но вампир вдруг продолжил сам.
– Меня обратили во время войны. Так что, для меня все началось совсем не прикольно.
– Первой или второй? – не выдержав, спросила она.
– Второй.
– Ты был солдатом?
– Ну да. Тогда почти все были солдатами. Выбора-то не было.
– На чьей стороне ты воевал?
– До обращения – против фашистов. После – я был и на той, и на другой стороне.
– Это как? – Хлои даже отвлеклась от своего увлекательного занятия, подняв голову.
– А вот так. Это когда беспокоишься за свою жизнь, видишь врага во всех, кто носит форму не как у тебя, так еще и вооружен. А когда на тебе сваливается бессмертие, начинаешь понимать, что вообще-то ни один из этих парней с автоматами конкретно против тебя ничего не имеет. И если бы не страх оказаться за решеткой за дезертирство и не направленное на тебя дуло такого же парня, как и ты – только по другую сторону баррикад – их бы там не было. Ни одного.
– И что ты делал, когда… стал вампиром?
– Хочешь узнать, пил ли я кровь у каждого встречного, под шумок? Нет, – послышался скрежет. Хью выключил воду. Хлои была вынуждена прекратить обыск. – Это долгая история. Но если очень коротко, то я делал то же самое, что и парень, который обратил меня. Я проникал в госпитали – не важно чьей из армий – и отпаивал своей кровью раненных. Это их исцеляло. А если случай совсем запущенный был – обращал. Точнее, предлагал. Многие отказывались, выбирали смерть… Так поступили и со мной. Я бы умер от ранений уже к утру.
– Но выбрал вечную жизнь. Не пожалел?
Хлои поняла, что этот вопрос был очень личным слишком поздно. Конечно же, Хью оставил его без ответа, вдруг выпалив:
– Кстати, ты знала, что Гитлер был одним из вас до того, как развязал войну? Сумеречным? После его, конечно, исключили, а может и сам ушел. Впрочем, некоторые его привычки сохранились в ваших рядах до сих пор. Он тоже разрешал своим людям вламываться в чужие дома. Никаких манер.
– Чушь какая, – не поверила Хло. – Будь это правдой, об этом бы все знали.
