Кровь викинга… И на камнях растут деревья - страница 22

– Здесь тебя не найдут.

Кидает она на угли берёсту, раздувает огонь, приносит толстых сухих поленьев. Хорошо стало, пламя над дровами приплясывает, дым к крыше, к волоковому отверстию, поднимается. Светло, тепло. Приносит она охапку сена.

– Вот, – говорит, – тебе постель. Живи здесь, пока варяги не уплывут своей дорогой. А там видно будет. Еды здесь достаточно, боги всегда готовы поделиться с людьми, попавшими в беду.

Гляжу: возле идолов вяленая рыба, мясо положено, деревянная чашка с кислым молоком стоит.

Женщина ушла, а я в углу на сено лёг. Идолы на меня уставились, страшновато мне, одно себе твержу: наверно, добрые они, иначе женщина не привела бы меня сюда.

Лежу, гляжу на идолов, боязнь мало-помалу прошла, уютно. Проваливаюсь я куда-то, а на сердце сладко, весело.

Очнулся я в родной избе. Никого в ней нет. Посреди избы светец стоит, в нём лучина горит. И лучина эта не простая – горит она и не сгорает.

Зову матушку, сестёр – никто не откликается. И вдруг вместо них невесть откуда является витязь. Усищи вот такие, шлем как жар горит, у пояса меч. Гляжу, а это Домовой, предок нашего рода. Я его сразу узнал, хоть и не видел никогда.

Глянул он на меня грозным взглядом – оторопь меня взяла. Говорит громовым голосом:

– Ты хочешь вернуться домой, а сам ещё не отомстил за кровь матери!

Откуда-то взялись матушка и сёстры, стоят у стены, как идолы чудские, кивают речи Домового. Хочу что-то сказать в своё оправдание и ни слова не могу вымолвить.

А Домовой пошёл к двери. У порога остановился, вынул меч из ножен и поставил его возле косяка. И сияет тот меч, что солнечный луч.

– Вот тебе меч. Убьёшь обидчика – вернёшься домой.

Матушка и сёстры опять кивают. Гляжу: где ж Домовой?

Дверь вроде не отворялась, а Домовой пропал, будто его и не было. Матушки и сестёр тоже не видать – вместо них у стены стоят недвижные чудские идолы. И меча нет – падает сквозь щель солнечный луч.

Вылез я наружу – солнце уже высоко. И напал на меня страх: вдруг варяги уже уплыли? Огляделся: капище, в котором я ночевал, посреди лесной поляны стоит, на четырёх пнях, как на птичьих ногах, корни, как лапы. Такие же избушки на курьих ножках ставят в лесу и наши соседи – весь.

Нашёл я тропу, по которой мы с хозяйкой пришли, и припустился по ней. Кругом сосны огромные, толстые, вьётся тропинка между ними, через корни перепрыгивает. Бегу я и думаю: если варяги уплыли, мне конец. Зачем жить, коли отомстить за кровь рода я уже не могу, а вернуться домой не смею? И так мне захотелось увидеть варягов, словно нет для меня на свете людей дороже!

Как я буду мстить, я и не думал тогда. Бегу и одно твержу: только бы не уплыли, только бы не уплыли! В лесу сумрачно, лишь иногда сверкнёт солнечный луч, как меч, что Домовой мне оставил. Не знаю, может, это и был меч.

Наконец лес редеет, тропка ведёт лугом в деревню. Я деревней бежать не хочу, вдруг встречу там эту добрую женщину? Что я ей скажу? Да и нельзя мне сейчас задерживаться. Бегу в обход деревни.

Вижу: над варяжской стоянкой дымок поднимается. Обнадёжил он меня немного, может, думаю, не уплыли ещё! Выбегаю на берег, на косогор, смотрю: пусто, лишь уголье тлеет. Глянул на реку, тоже пусто.

Упал я ничком на траву и лежу. Ни о чём не думаю, будто у меня и дел никаких нет. Лежу себе, и всё. Долго лежал. Потом встал, спустился к воде, поплёлся по берегу.