Кровавая Аврора - страница 36

В какой-то момент, когда матросы стали более уверенно отвечать на удары и уже полноценно вступили в драку, тоже вооружившись всем, до чего только смогли дотянуться, к Бекки подбежал Пако и схватил её на руки. Он подсадил её, чтобы было проще вылезти из люка на палубу, а затем забрался сам. Пока друзья бежали к трапу, остальные ребята тоже выскочили из трюма. Все вместе они сбежали вниз, а последние из них – близнецы – схватили трап и откинули его в сторону. Дальше вся команда смешалась с толпой. У переулка Бекки заметила, как Пако кинул старухе-попрошайке небольшой холщовый мешочек с завязочками.

На узкой тёмной безлюдной улочке они остановились. Все пытались отдышаться, опершись руками о колени. Только Пако подошёл к Бекки и положил ей руку на голое плечо. Положить руку на плечо – был их обычный знак поддержки, но в этот раз Бекки вывернулась и отошла назад. Она изо всех сил прижимала к груди рваную рубашку.

– Как хорошо, – пытаясь отдышаться, проговорил Мигель, – что та старуха увидела и запомнила, что какой-то мужик увёл тебя на корабль.

– Я не могу представить, что было бы, если б мы не появились, – с неподдельным ужасом проговорил Бернард.

– Здорово, Пако, что ты кошель сорвал, но я бы, конечно, деньги нам забрал, – усмехнулся Дек.

– Мне не жалко, лишь бы с Бекки всё было хорошо, – ответил он и попытался снова подойти к ней.

Но Бекки вспомнила всё, что пережила несколько мгновений назад, и в горле встал ком. Ей казалось, что друзья смотрят на неё с презрением, как на падшую женщину. Это было не так, но мерещилось, что друзья осуждают её. От их взглядов было физически больно. Не выдержав стыда, Бекки сорвалась с места и убежала. Напоследок услышала лишь далёкое: «Стой!»

Бекки бежала, как напуганное охотниками животное. Неслась, пока её не догнал в тупике Пако. Он вскинул руки, как если бы хотел успокоиться лошадь.

– Тихо, Бекки, успокойся. Всё хорошо, я с тобой.

– Мне так… мне так стыдно.

И она разрыдалась, стоя между домов. Там неприятно пахло: плесенью и мочой. Но зато не было людей.

– За что тебе стыдно, глупая? – с усмешкой спросил Пако. Он снял с себя рубашку, и Бекки, увидев его обнажённый торс, такой соблазнительный, совершенно не похожий на матросский, замерла. С одной стороны, её бросило в дрожь от страха и отвращения, но с другой – это был Пако, и видеть его было приятно.

–За то, что вы видели меня в таком… положении, – кое-как сумела проговорить она.

– Это не твоя вина, – тихонько произнёс Пако и набросил на неё свою рубашку. – Для нас главное, что мы тебя спасли. А теперь одевайся и пойдём гулять. Тебе нужно отвлечься.

Пако развернулся к Бекки спиной и заверил, что не смотрит. Она же очень быстро пыталась одеться, но из-за спешки ещё больше запутывалась.

Наконец, Бекки была одета. И Пако, взяв её под руку, повёл гулять по городу. Он знал Бельяду, как свои пять пальцев, потому что жил в ней всю жизнь с мамой, пока не попал в приют. После этого он видел только стены и небольшую площадку для игр и тренировок. И теперь всё в городе навевало воспоминания.

– Здесь мы с мамой покупали сладости, а сюда она ходила подшивать одежду, а тут я как-то раз нашёл щенка и привёл домой, но он всё равно умер через несколько дней, – возбуждённо рассказывал Пако.

Бекки и впрямь отвлеклась от переживаний. Для неё имели значения лишь рассказы Пако и его близость.

В Бельяде оказалось очень шумно. В Брессонии, на родине Бекки, никогда ничего не праздновали так грандиозно, а просто украшали улицы и тихо-мирно отмечали какое-нибудь торжество всей семьёй. Кастелья же проводила фестивали с размахом. Пако рассказывал, что у них каждый сезон как минимум по три фестиваля, и ему нравится каждый. Точнее, нравился, до того момента, как умерла его мама, и он оказался в приюте.