На удивление мужик в штатском подошёл к подоконнику, на котором у Александра стояла заначка для утренней опохмелки, и, взяв стакан со стола, на котором с ночи красовались грязные тарелки и недоеденная закуска, плеснул живительной жидкости на четверть стакана и протянул Александру. Буквально через две минуты голова вновь прояснилась, и Александр попытался вспомнить, как он мог оказаться на улице в такое время.
– А вы точно уверены, что это был я?
– Так говорят свидетели.
– Какие? – удивился Александр.
Мужик начал называть фамилии всех тех, кто часто появлялся у Александра. Но вчера их не было.
– Этих я знаю, они бывают здесь, когда есть деньги купить бутылку, но вчера я их не видел.
– То есть свидетели вам знакомы? – уточнил мужик, хаотично расхаживая по комнате и рассматривая всё, что попадало в поле его зрения.
– Эти-то знакомы, но вчера их не было здесь! – повысив голос, возмутился Александр.
– А вы не кричите… не кричите… – спокойно сказал мужик. – Это еще ни о чём не говорит. Здесь их, может быть, и не было, а вот того, кто был на месте преступления, они видели и в один голос указывают на вас.
– А может, они сами все это совершили, а на меня показывают. Такое может быть? – заглядывая в глаза мужику в штатском, спросил Александр.
– Такое может быть, но тогда у вас должны быть свидетели, что в это время вы находились дома, – ответил, по-видимому, следователь в штатском, которого Александр именовал для себя как «мужик в штатском». – У вас такие свидетели есть?
– Конечно! – радостно крикнул Александр и перечислил всех, кто вчера находился у него в квартире.
– И во сколько все разошлись?
– Так… около четырёх утра… по-моему, – неуверенно произнёс Александр.
– Так «около четырёх» или «по-моему»? – уточнил следователь.
– Около четырёх, – категорично заявил Александр.
– Ну, что же, проверим, а пока собирайтесь и поедете с нами!
– Куда? – удивился Александр. Голова вновь начала напоминать о себе. – Можно мне еще…? – указывая на бутылку, спросил Александр.
– Нет, больше нельзя! – категорично произнес следователь и добавил: – Собирайтесь!
Александр поплёлся в спальню, чтобы переодеться. Дальнейшие события развивались словно в тумане. Переодевшись и посмотрев на открытое окно, он бросился к нему и выпрыгнул во двор, благо, жил всего на втором этаже типичной московской хрущёвки. Превозмогая головную боль и одышку, он помчался куда глаза глядят.
Рос Сашка отъявленным сорванцом. Сразу, еще с первого класса, его внесли в список школьных хулиганов. Дрался он на каждой перемене. Родители буквально прописались в школе и ходили на выговоры чуть ли не каждый день. Правда, ходила лишь мать. Отец работал токарем на заводе и посещать школу отказался сразу из-за отсутствия времени. Он действительно приезжал с работы к восьми часам вечера, а в это время в школе его уже никто не ждал. Поэтому мать периодически отпрашивалась с работы и являлась к классной руководительнице на беседу.
Родителей Сашка откровенно ненавидел. Отец после работы заявлял, что ему надо снять стресс и усталость, поэтому за ужином выпивал бутылку водки. После он подзывал Сашку и начинал вести с ним сложный диалог, который Сашка называл «промывкой мозгов». Минуя подробности бесед, уже где-то на половине диалога Сашка вдруг становился Степанычем, а именно так звали мастера на заводе отца, и должен был слушать, какое он говно. Сашка с трудом переносил такие беседы. Они длились порой по часу, после чего отец шел спать. Но на этом ничего не заканчивалось. После отца вступала мать и начинала высказывать сыну, что его поведение доведет её до инфаркта. Воспитательный момент матери зависел от её настроения. Если отец не успевал потрепать ей нервы, то воспитание было лишь словесным, но если перед ужином и в течение него отец успевал высказать, как она его достала своими нотациями, что она хуже его Степаныча, то Сашка понимал, что сегодня его будут бить. Мать изливала свою обиду на сына и лупцевала его ремнём так, словно перед ней был не ребенок, а какой-нибудь кровный враг.
