– Умерший тебе приходился мужем?
Вдова молча кивнула, и ее лицо вновь оросилось горькими слезами.
– Я вижу – ты бедна. Завтра утром приходи ко мне в Зимний дворец. Вместе с сыном.
Вдова с благодарностью прильнула к руке императора.
Николай сделал знак вознице, следовавшему за императором в некотором отдалении. Разламывая толпу надвое, тот подкатил к Николаю. Государь уселся на свое место, преисполненный христианского смирения и доброты.
Герцог с восхищением воскликнул:
– Простите меня, ваше величество! Но я скажу прямо: у вас благороднейшее сердце. Как счастлива Россия, что ею управляет столь удивительный монарх!
Император с глубоким вздохом отвечал:
– Я исполняю свой человеческий долг. Господь послал нас на грешную землю лишь для того, чтобы увеличивать на ней количество добрых дел. – Помолчав, добавил: – Кстати, что вы говорили о сервизе? Я при шлю его в подарок вашей милой супруге. Ну а вам пусть он напоминает нашу сегодняшнюю прогулку.
Герцог онемел от царской щедрости.
Большая политика
Все намеченное Николаем успешно свершилось.
В Зимний дворец с малолетним сыном явилась вдова.
Выяснилось, что ее мужем был чухонец-рыбак по фамилии Раутио, скончавшийся во цвете лет. Николай провел рукой по белобрысой голове мальчика:
– Ты хочешь, сирота, защищать нашу империю?
– Да, хочу, – бойко отвечал тот.
– Прикажу зачислить тебя в школу кантонистов.
Это было нарушением правил, ибо там учились лишь солдатские дети. Государь порядок ценил превыше всего, но человеколюбия ради изменил принципам. Он перекрестился и подумал: «Надо спешить творить добро! Мои подданные – мои дети».
Самой вдове было выдано пятьдесят рублей.
* * *
Об этом происшествии тут же узнал весь Петербург. Все славили доброе сердце монарха. Профессор архитектуры Пименов вызвался сделать скульптурные группы, запечатлевшие христианский поступок царя. Фигуры должны были украсить Благовещенский мост – вскоре переименованный в Николаевский, там, где съезд с него на Английскую набережную.
Архитектор Штакеншнайдер начал в спешном порядке сооружать часовню, которая даже отдаленным потомкам напоминала бы о замечательном событии.
В Министерстве иностранных дел, что размещалось в строении под номером 6 на Дворцовой площади, в соответствующей папке появился документ:
«В знак вечной и нерушимой дружбы между русским и французским народами и в высших политических целях Его Императорское Величество распорядился передать герцогу Монтебелло художественной работы ювелирной фирмы «Сазиков» сервиз кофейный серебряный 84-й пробы на 24 персоны общим весом один пуд и полтора золотника».
Генерал-фельдмаршал Паскевич, бывший наместник царства Польского, женатый на двоюродной сестре Грибоедова и в свое время опекавший поэта Пушкина во время его поездки по Закавказью, просительно посмотрел в глаза Николаю:
– Ваше императорское величество, позвольте сей дар от вашего имени представить герцогу…
Царь расхохотался:
– Иван Федорович, а ты неугомонный ветреник! Это в твоем-то почтенном возрасте – молодец! Что же, я не против – передай сервиз.
Паскевич усиленно и с успехом ухаживал за герцогиней Монтебелло, и об этом знали все, кроме самого посла.
* * *
Герцогиня была в восторге от щедрого дара. С кокетством истинной парижанки она за столом принимала тайные ласки генерала, сидевшего во время трапезы рядом с ней.
Парижские газеты с восторгом писали о происшествии на Благовещенском мосту, о том, что великий император принимает участие в судьбе самых обездоленных граждан, делает их счастливыми.
