Больше возражений не последовало. Дабы не маячить совсем уж на виду, мы отъехали к плато и загнали истребитель между торчащими из склона скалами, будто в ангар без крыши и ворот. Корпус «Гольфстрима» покрывал многодневный слой пыли, послужившей нам сейчас камуфляжем, и я порадовался, что у меня так и не дошли руки оттереть обшивку от грязи. Какая там чистка! Самим порой некогда умываться, поскольку почти все наше свободное время тратится на сон.
Следить за кабальеро с мостика стало невозможно, но мы нашли выход из положения. Перекинув стремянку с крыши рубки на верхушку скалы, что торчала от нас по правому борту, я, Малабонита, Убби и Дарио перебрались на нее и продолжили наблюдать за творящейся у барьера суетой.
Гвардейцы поняли, что мы не намерены помогать им сносить решетку, и вернулись к работе. С этой позиции было лучше видно, куда они стаскивают валуны и что из них возводят. Место, вокруг которого трудились враги, представляло собой выдающийся вперед скальный выступ. Он имел плоскую верхушку и торчал из склона, словно узкий балкон. Стоящие на нем кабальеро брали подносимые им камни и складывали из них не то башню, не то пирамиду. Не слишком высокую – чуть выше самих каменщиков, – но занимающую весь выступ целиком.
Строительство было начато с дальнего края площадки и понемногу продвигалось к ее началу. И чем крупнее становился гвардейский монумент, тем меньше оставалось уверенности, что его опора выдержит такой массивный вес.
Кабальеро тоже это понимали, и каждый работающий на «балконе» каменщик был привязан к склону страховочной веревкой. Однако строительство продолжалось, разве что темп его к этой минуте замедлился. Все более-менее подходящие камни поблизости были выбраны, и теперь гвардейцам приходилось таскать их издалека, карабкаясь по зыбким осыпям и уступам, что было сродни натуральной пытке. Глядя на добровольное самоистязание кабальеро, я даже исполнился к ним состраданием. Пускай те являлись нашими врагами, порой и они демонстрировали нам свои не самые худшие человеческие качества.
Страховочные веревки каменщиков и навели меня на мысль, во имя чего кабальеро переключились с воинских подвигов на трудовые.
Глянув на то место, куда грозилась обрушиться их постройка, я увидел лежащую на вершине осыпи продолговатую скалу. Издали она напоминала мизинец титана, отрубленный и отлетевший сюда при битве древнегреческих богов с этими существами. В действительности скала упала с вершины склона, но, не достигнув его подножия, зарылась в осыпь, на которую приземлилась. Но зарылась не слишком глубоко, и хороший толчок мог вышибить ее из «гнезда». Гвардейцам оставалось лишь устроить этот толчок и заставить скалу скатиться на карниз, снеся попутно находящийся аккурат под ней край ограждения Вседержителей.
А ведь неплохо придумано, разрази их метафламм!
Кабальеро-каменщики зря беспокоились. Выступ оказался крепче, чем они предполагали, и не обрушился вниз раньше срока. Когда на вершину башенки был уложен последний камень, ее основание оставалось непоколебимым. Чему строители вовсе не обрадовались, поскольку это только добавило им лишней работы.
Отломись «балкон» сам, страховка спасла бы каменщиков, и им не пришлось бы поддалбливать опору вручную. Эту задачу осложняло отсутствие у гвардейцев ломов и кирок, а пики для такой работы явно не годились. Пришлось горемыкам вновь браться за камни и, поднимая те над головами, бросать их на незаложенный валунами край выступа. Инструмент этот был непрочный и раскалывался после нескольких ударов. Поэтому не успевшим перевести дух камнесборщикам пришлось отправиться на поиски новых глыб туда, где они еще остались.
