– В чем дело? – Патрик не сразу, но отрывается от экрана «блэкберри».
– Я думала, Матильду забрали из школы, а ее не забрали. Мне нужно срочно за ней.
– А-а… ничего страшного.
Патрик снова утыкается в свой смартфон. Матильда его явно не интересует. Я уже собираюсь возмутиться, но прикусываю язык – что толку?
Вдруг он снова поднимает голову:
– Так по возвращении мы не сможем как следует поговорить о деле?
– Боюсь, что так. Я должна забрать дочь.
– Неужели больше некому? – раздраженно осведомляется он.
– Боюсь, что некому. Отцу Матильды они дозвониться не могут, поэтому забирать мне.
С тех пор как мы вернулись на свои места, в глазах Патрика впервые читается интерес.
– А ты звонить ему пробовала?
Я качаю головой, набираю номер Карла и… попадаю прямиком на голосовую почту.
– Телефон отключен. В школе сказали то же самое. Звонить бесполезно: при пациенте Карл трубку не возьмет.
Я снова принимаюсь спасать, что можно, из мокрой сумки.
– Нам нужно поговорить о деле. Это важнее, чем играть в няньку. Пусть муж твой этим занимается. Разыщи его! Позвони ему снова.
Я звоню Карлу во второй раз и снова попадаю на голосовую почту.
– Говорила же я тебе! И я не играю в няньку, Патрик, я забочусь о дочери. Мне нужно ее забрать.
Вытащив из сумки «Малберри» все, я сворачиваю ее и запихиваю на багажную полку. Если кому-то понравится, пусть берут на здоровье.
Поезд приближается к вокзалу, я беру пальто и направляюсь к двери, готовясь выйти в Паддингтоне:
– Я тебе позвоню.
Патрик больше не спорит. Изменившись в лице, он касается моей руки. Я руку отдергиваю: слишком беспокоюсь о Матильде, чтобы радоваться его ласке.
– Нам придется наложить финансовое наказание. Штраф составит двадцать фунтов.
Учительница – миссис Адамс, я почти уверена, что ее зовут миссис Адамс, – делает запись в ноутбуке и захлопывает его, стуча ногтями с красным лаком по его крышке. Закусив губу, я четко осознаю, что, если бы не старалась фигурировать в «блэкберри» Патрика, не удостоилась бы записи в этом ноутбуке.
– Простите, у меня была важная встреча за пределами города. И я была уверена, что Матильду вовремя заберет мой супруг.
– Вчера он предупредил нас, что Матильду заберете вы. Она так обрадовалась, что вы приедете за ней в школу.
«В кои веки» учительница не озвучивает, но ей и не нужно. Я старательно не обращаю на это внимания.
– Извините, я, наверное, неправильно его поняла. Ничего страшного, бывает. Но сейчас я здесь. Пошли домой, Матильда!
Я тянусь за дочкиным ранцем.
– Двадцать фунтов нужно уплатить сейчас.
Учительница встает между мной и Матильдой – эдакий барьер из серого трикотажа загораживает меня от дочери. А если обратиться к ней менее официально, может, это поможет?
– Миссис Адамс, я еще раз извиняюсь за опоздание. К сожалению, двадцати фунтов у меня с собой нет – остатки наличности я потратила на такси, чтобы скорее добраться сюда с вокзала. Вы назначили время, и я едва успела. Деньги мы принесем завтра. Пожалуйста, миссис Адамс…
– Мисс, а не миссис! – резко перебивают меня.
– Мисс Адамс. Простите. Деньги будут завтра. Пошли, Матильда!
Я делаю шаг в сторону и тянусь к дочери. Серый барьер тоже двигается с удивительным проворством для такой ширины.
– Андерсон. Моя фамилия Андерсон. Я отвечаю за группу продленного дня и слежу за пунктуальностью родителей. Завтра штраф составит тридцать фунтов.
Порозовев, учительница вскидывает подбородок. Похоже, стычка со мной – гвоздь ее сегодняшней программы.
