23 июня началось наступление Восьмой армии под командованием генерала Корнилова. Начло тоже было успешным: были заняты города Стаснислав, Галич, Калуш. К 30 июня её части вышли на рубеж реки Ломница… И здесь солдаты отказались продолжать воевать.
К 1 июля наступление всех армий Юго-Западного фронта захлебнулось.
Наступление Северного и Западного фронтов было саботировано солдатскими комитетами. Из 14 дивизий утром 8 июля в атаку пошли всего лишь 7. К исходу того же дня они вернулись на свои позиции.
Это был полный крах и позор.
В один из таких дней, наполненных отчаянием и глубокой душевной тоски в дверь парадного неожиданно позвонили.
– Наташа, не открывай! Я сам спущусь. – крикнул Владимир.
– Кто такие? По какому делу? – громко спросил Головинский, сжимая в руке наган.
– Владимир Юрьевич, здравствуйте! Это я? – раздался за дверью очень знакомый голос.
– Кто это? Представьтесь! – потребовал Владимир.
– Фёдор Карлович Кирхнер. Я служил в этом доме, как вы наверное ещё помните.
«Ух ты! Объявился пропавший повар!» – подумал Головиский и отпер массивную дверь.
На пороге стоял «гений кулинарного искусства» Петрограда. На нём топорщилась новенький мундир защитного цвета. Фёдор Карлович выглядел так смешно и нелепо, что Владимир едва на расхотался.
– Вы по какому вопросу? С Анастасией Михайловной хотите поговорить? – поинтерсовался Головинский.
– Нет, нет! С вами Владимир Юрьевич, – ответил повар. – Вот хочу вам представить моих товарищей по партии, служащих военного министерства Временного правительства. – Кирхнер ткнул пальцем в двоих невзрачных невысоких мужчин, стоящих позади него.
– Представить для чего? – уточняюще спросил Головинский, с любопытством рассматривая странных посетителей.
Все они были также одеты в новые военные мундиры без погон.
– Партия кадетов и военное министерство остро нуждается в профессионалах для разработки концепции… – затараторил лопоухий со шрамом на левой щеке.
– Когда армией занимаются члены разных партий и повара – она обречена на вырождение. Честь имею! – Резко оборвал его Головинский и закрыл двери.
– Володинька, что-то случилось? – встревоженно спросила тётушка, увидев его с наганом в руке.
– Нет, нет! Всё хорошо. Какие-то чиновники из военного министерства просто ошиблись адресом. – Успокоил он Анастасию Михайловну.
– Слава Богу! А то у меня сердце от волнения сразу закололо. – Облегчённо вздохнула она. – Нет, а пилюльку всё же надо выпить. Так не отпустит!
Головинский стоял на кухне полный решимости приготовить паштет.
Рядом – круглолицая Наташа, с любопытством наблюдавшая за ним.
– И так! Мне необходима гусиная печень, белые грибы, свиной фарш…
– Вы чавой-то, барин? Откуда её взять гусиную печень? Да её щас днём с огнём в Питере не сыщещь? Свинину можно… Да и то, если везенье будет, на базаре купить. Грибы белые – это можно… А вот гуся! Я даже не знаю. Щас вообще ничего нет! Песку не купишь! Вы же знаете, что запретили сладости продавать? Песку нет.
– Я что-то читал о сахаре, а вот… – Головинский почти бегом вышел из кухни.
– Народ наш – негодяй! Тупая и злобная скотина! – басом гудел голос Василия Васильевича в гостинной зале.
– Вы знаете, я так не думаю! Наш народ – самый лучший в христианском мире! – возражала тётушка.
– Прошу прощения, господа! Разрешите? – открыл дверь Головинский.
– Заходи, Володинька! Заходи! – обрадованно ответила тётушка.
